Из глубины багряных туч - [25]
— Подсматривал, ссучок! — заорал ты, щурясь от капель начавшегося дождя.
— Сдался ты мне подсматривать! Случайно увидал… Цени хотя бы, что я никому не сказал, что это Светка тебе впиндюрила! Изобрел сказочку, будто с хулиганами подрался… В милицию даже заявлял… Король паркета… Прав был Ваня, прав: усыпить бы… Тьфу! — Увлекшись, я тоже пропустил удар волны и хлебнул глоток моря. — Никого ты ни за что не держишь, как ни пыжься. Никому ты не страшен, не нужен и не интересен. Баста, твое время кончилось!.. Отбил ты у меня Женю? Фиг тебе! Все у нас с Женей сложнее, тебе, бревну, не дано понять. Не люблю я ее уже, у нас остыло все, и Женю ты не отбил у меня, а подобрал после меня; разницу хоть чуешь? И здесь торжества твоего нет. А тебе ведь торжествовать над человеком главное, так ведь? Видеть плебея в унижении…
— Разозлился… — кивнул ты удовлетворенно. — Это гут… Люблю, когда злятся…
— Дурак! Нашел, на чем жизнь строить… А меня ты больше в унижении не увидишь. Все, школа закончена, через пять дней я уезжаю в Москву, и наши с тобой пути навеки разбежались, навеки, ты понял? И я тебя знать не хочу впредь, в упор не увижу, мимо пройду, как мимо дерьма…
— Любишь Женьку, любишь… — кивал ты с улыбочкой, хоронясь за крутым боком буя от волн. — Брешешь, что не любишь… А не рано ли ты воспарил? Пример Ваньки твово не убеждает, а? Ишь ты, возжелалось какому-то плебею усыпить меня как паршивую собаку! И что с ним сталось? Выгнали Ваняшку из школы за два месяца до получения аттестата!
— Так это ты стукнул?!
— Угу…
— Ах ты, падлюган… ну и га-а-ад!..
— Значит, ты неуязвим, независим?! Школу кончил! Ты, мразь, никогда не будешь независимым от меня! Никогда! Я тебя от себя не отпускаю. Чтоб ты знал! Я вот щас приду домой и наваляю письмо в приемную комиссию мехмата МГУ. Там, на мехмате, тоже служба есть, которая о-о-очень любит такие письма!.. Сообщу, что ты декламировал сегодня на выпускном вечере в кругу друзей антисоветские стихи белоэмигрантов Набокова и Ходасевича… Упомяну, что воспитавшая тебя родственница разбила образцовую советскую семью, оторвала отца, члена партии, от двоих детей. Таков вот моральный облик вашего абитуриента Тимакова из города Азовска Крымской области! И что ты мне сделаешь?.. Все твои мечты накроются женским тазом! Я же тебе говорил: твой удел — прозябать всю жисть вот… на этих берегах! И ты будешь прозябать здесь!
— Не-е-ет! Не буду!
— Будешь, с-с-сука!!!
Твое лицо исказилось нечеловечески. Ты вдруг задрал на буй ногу, белой ступней мне едва ли не в физиономию, и заорал хрипло:
— Целуй мне пятку, тварь! тогда не напишу! Целуй!
Меня охватила цепенящая слабость; прямо вот — распластаться, отдаться волнам и погрузиться на дно в блаженном бессилии… Другие мои миры окружили меня. Город моей математики переливался неземными отблесками своих чудно-прозрачных граней… Баб Катя на крыльце под лучами вечернего солнца, торопливо поклевывая воздух троеперстием, осеняла меня крестом и вышептывала солнцу свои упования, сверкала слезящимися глазами… Тетя Люба с сияющим и весело-заботливым лицом кормила грудью Лешика — сидела на стуле рядом с Лешикиной колыбелью, а подле, на софе, лежала стопочка только что выглаженных ею розовых и голубых пеленок, и в комнате пахло глажкой, дитятей, молоком… И тебя я увидал в эту неописуемую секунду: ты сидел врастопыр на ковре в кабинете Виктор Федорыча, и книги, на которые я дышать боялся, зная, как дорожит ими академик и что скрыто под их обложками, лежали кучей вокруг тебя, ты перелистывал их небрежно, а Женя сидела в кресле поодаль и с искусственным оживлением (тоже, конечно, обескураженная твоей наглостью, но непонятно робевшая) что-то тебе говорила и взглянула на меня, вошедшего, виновато, и я в тот день быстро ушел и больше к Жене в гости не являлся. В тот день меж нами кончилось все.
Я нырнул под буй и вынырнул с твоей стороны. Прежде чем я увидел твою рожу, мне в глаза ударил ослепительный карминный блеск солнца, показавшегося над взлохмаченным, покрытым барашками фиалковым морем. В следующий миг багрово-черная туча накрыла солнце, и все помрачнело, как пред сотворением мира. Почему-то только в сей миг я обратил внимание, что сечет густой, порывистый дождь; на горизонте молния вертикально ударила в море, и прокатился тугой перекат грома.
Я на воде держался ловчее тебя — я же вырос на море, Литвин, ничтожество! Я моментально сообразил, что надо для упора ухватиться левой рукой за якорный канат буйка, и тогда пощечина выйдет так, как надо. Я вкатил тебе по щеке сложенной дощечкой ладонью изо всей силы, с наслаждением, никогда мною доселе не испытанным.
— Это тебе за баб Катю!
— Что за баб Катя?! — завопил ты. Испуг сверкнул из твоих почернелых глаз. С перепугу ты не успел загородиться от второго моего удара, такого же хлесткого и вдохновенного.
— Это тебе за Женю! За ее белые ножки! Ну что, раздвинул?
Ты, кажется, обеспамятел. Ты попробовал что-нибудь предпринять, лицо отвернул, что ли, руку из воды выпростал навстречу мне несообразно и жалко, но в этот момент тебя настигла еще одна пощечина, столь же удачная и тяжкая. Пощечины сыпались на тебя одна за другой, ты только головой дергал беспомощно.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.