Из депрессии. Выход рядом - [5]

К счастью, мы так не поступали. Вместо этого во время стресса у нас включалась (и включается) целая система — гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая (ГГН). Это слаженная работа гипоталамуса, гипофиза и коры надпочечников, которые объединяются, чтобы следить за уровнем гормонов. Они удерживают стрессовую «педаль газа» вжатой в пол, пока это необходимо. («Рано расслабляться, ребята, этот чертов лев все еще гонится за нами — поднажми!») В результате работы этой системы повышается уровень адреналина и кортизола, которые удерживают тело и разум в напряжении. Но когда стресс проходит, концентрация этих гормонов падает, и мы возвращаемся к прежнему ритму.

Острый стресс — это «бам!» в вашей жизни: неожиданная потеря работы, утрата близкого человека, авария, переезд… При хорошем развитии событий (насколько это возможно) последует короткий период отчаяния, страха, парализующего ужаса или такого горя, которое ощущается почти физически, как будто вас окунули в ледяную воду. Но пройдет какое-то время, и префронтальная кора[9], которая привыкла рассуждать рационально, снова возьмет все под контроль. Вы успокоитесь, эмоции утихнут — а еще недавно они были такими острыми, что о них, казалось, можно порезаться.

В некоторых случаях депрессивный эпизод начинается именно с острого стресса, который постепенно перерастает в хронический. Травмирующее событие может повлиять на вас так сильно, что вызванные им эмоции останутся интенсивными даже после того, как ситуация разрешится. При острой реакции на стресс тревожность и страх сохраняются менее месяца. Но если спустя месяц симптомы не слабеют, психиатры говорят о ПТСР — посттравматическом стрессовом расстройстве, которое нередко сопровождается депрессией[10].

Как правило, ПТСР проявляет себя в навязчивых воспоминаниях, мыслях и кошмарах, в чувстве оцепенения, эмоциональной заторможенности и даже отчуждения от близких. После травмы человек всячески избегает любых ситуаций, которые могут даже отдаленно напомнить о пережитом.

Опрос 126 беженцев показал, что почти половина (46 %) из них страдали и ПТСР, и депрессией, а исключительно ПТСР — только 23 %[11]. Более масштабные исследования подтвердили, что примерно у половины людей с ПТСР диагностируется большое депрессивное расстройство[12].

Причиной ПТСР может стать изнасилование, авария, тяжелая операция, пребывание в зоне военных действий и многое другое.

Катерина:

Со мной произошел несчастный случай: меня ограбили. В ту ночь я пыталась дозвониться до бойфренда, но он спал и не взял трубку, так что ничем мне не помог. Я испытывала шок, боль — моральную и физическую. Состояние было тяжелое, но не критичное. Вскоре мы разошлись с бойфрендом — он оказался слабаком.

Из-за травмы я две недели не могла ходить на работу. Затем начала, старалась вернуться к жизни. Я много спала, ложилась в семь вечера. Иначе ревела много, была пустота и боль, обида… Жесткое осознание реальности, потому что с того момента в жизни многое изменилось.

Так бывает далеко не всегда. Даже очень тяжелое испытание, например потеря близкого человека, не всегда приводит к настоящей депрессии. Когда мне было 16 лет, умерла моя лучшая подруга. Я горевала, мне было очень больно, но в депрессию я не впала: не стала хуже учиться, не было проблем со сном, радость жизни постепенно вернулась.

Теперь о хроническом стрессе.

Хронический стресс — это клетка, в которую вы попадаете. Это как если бы один и тот же пещерный лев нападал на вас снова и снова, не давая прийти в себя. Если при остром стрессе уровни адреналина и кортизола довольно быстро приходят в норму, то при хроническом стрессе они долго остаются повышенными, отсюда ощущение постоянной тревоги, «боевой готовности».

Юлия:

Первый раз я задумалась, что у меня депрессия, в 2014 году, когда никаких ужасных событий не происходило. Просто во многих сферах жизни все было плохо: несчастный брак, бесконечное безденежье при почти круглосуточной работе, маленькие дети…

Тогда я работала с психиатрами — мы записывали лекции для врачей. И я пошла проконсультироваться к одному из них. Он сказал, что я «не его клиент», но мне нужен клинический психолог, потому что я «на краю». Но до психолога я не дошла: случились чудовищные неприятности в семье, следующие месяцы я их разруливала, а потом они кончились катастрофой. Но до врача я опять же не добралась.

Думаю, тогда я уже была «там», но сил, чтобы пойти к врачу самой, у меня не было, а человека, который меня бы отвел, среди близких не нашлось. Диагноз мне поставили только через два года, когда депрессия была уже давней и глубокой.

По одной из версий, хронический стресс провоцирует изменения в строении многих отделов мозга, в том числе в префронтальной коре, которая является нашим «разумом». Изменения обнаруживаются и в связях между разными отделами мозга, именно поэтому при хроническом стрессе мы часто не можем принимать рациональные решения, зато остро реагируем на любые мелочи[13].

К слову, далеко не всегда хронический стресс предполагает что-то из ряда вон выходящее. Например, жизнь с нелюбимым человеком, даже если он не ведет себя с вами отвратительно, тоже может быть стрессом.