Ивы растут у воды - [15]
Из-за болезни он прервал учебу и, казалось, не хотел больше возвращаться к ней. Во время выздоровления в нем поселилась странная апатия, вялость и чувство полной непригодности. В это время — это видно из дат на обложках — он прочитал три-четыре книги Д’Аннунцио>[18]. Должно быть, под его влиянием в отце развилась острая восприимчивость, чрезмерная чувствительность, безудержная варварская гордость. Воображение терялось в образах народных куплетов и пастушек, раскинувшихся под летним солнцем на зеленых берегах Пескары, в мыслях об избранности и превосходстве, вызванных сложным литературным текстом, который он старался усвоить, в проектах господства и приключений, так непохожих на действительность пустого дома, в окружении мрачных полей в ту долгую зиму выздоровления. Он впадал в меланхолию. Дом стоял изолированно, в полях; домочадцы (отец и братья) работали в поле или на болоте. Не было электричества, ночь наступала рано, свечи в комнатах и керосиновая лампа в кухне давали рассеянный и призрачный свет. Он видел перед собой черное гумно, замерзшие оголенные виноградные лозы, горбатые оливы, грязные лужи на проселочной дороге. Иногда он подолгу прислушивался к пронзительным однообразным крикам птицы, прилетавшей по вечерам на оливу в глубине гумна: механически он отмечал время, отделявшее один жалобный крик от другого. Временами он сидел на низкой завалинке рядом с дверью, прислонясь спиной к стене дома, и оставался в этой позе часами. Его сестра много раз наблюдала за ним и потом, не понимая, много лет спустя рассказывала об этом с удивлением. Он не хотел больше учиться, не думал о работе, не хотел не только поднять руку, но даже повернуть голову. Отец и братья часто вспоминали этот период как доказательство его наклонности к лени, полной неспособности и праздности.
В конце концов, отец — единственный в семье «образованный» — был вынужден продолжить учебу экстерном, чтобы получить диплом учителя. Он начал преподавать далеко от дома, в окрестностях Лукки, в сорока километрах. Это было даже не село, а отдельные дома, разбросанные на холме; и единственный учитель должен был собрать всех крестьянских детей района, от первого до пятого класса, мальчиков и девочек, в один класс. Там, в Мастиано, он снимал комнату у местного священника и приезжал домой только в субботу днем, со связкой грязного белья на руле велосипеда.
У меня есть несколько фотографий тех лет: отец, с еще юношеским лицом, в белом плаще, целится в воздух из охотничьего ружья. На другой фотографии он сидит на мотоцикле Гуцци 500, дерзко улыбаясь. Но и ружье, и мотоцикл были не его, у него их никогда не было, хотя он долго мечтал купить мотоцикл.
В том белом плаще отец крутил педали от Мастиано до Лукки, чтобы увидеть мою мать. Он спускался вниз с холма к реке Серкио, протекавшей между двумя зелеными берегами, и ехал вдоль реки, мимо сел, ферм, тутовых рощиц, к заросшему деревьями крепостному валу, к дому, где я родился. Даже зимой, в дождь и однажды в снег, он спускался в долину из-за любви к моей матери; весной он дарил ей фиалки, которые девчонки приносили ему в класс, иногда он сам украдкой рвал их на краю поля вдоль шоссейной дороги. Поскольку он вез фиалки, засунув их в карман, чтобы освободить руки и чтобы их не было видно, цветы приезжали смятыми и завядшими, но маме все равно было приятно. Действительно, об этих жениховских визитах, о снеге, которому он бросал вызов, о фиалках мама мне часто рассказывала как о дорогих для нее и необычных поступках, которые потом повторялись нечасто.
Так он женился на моей матери, на два года его моложе и с незаконной дочерью. Он хотел, чтобы никто не знал об этой девочке. Он никогда не говорил о ней, и никто не должен был о ней говорить. Помню, что он бывал очень смущен, когда чей-нибудь неосторожный намек давал ему понять, что посторонний знал об этом. Он хотел скрыть позор рождения падчерицы, запретить всякое упоминание о ней, хотя она жила с нами в одном доме.
Наверное, война предоставила ему возможность освободиться от состояния неудовлетворенности и угнетенности. Он послал запрос в офицерскую школу; его отклонили по причине перенесенной им болезни, он продолжал настаивать; когда разразилась война, он уже не выглядел тщедушным, и его взяли. В чине младшего лейтенанта он был направлен вначале в Сардинию, потом в Истрию. Там, после 8 сентября, он сформировал батальон итальянских солдат, присоединившихся к партизанской войне. Словены приняли его недоверчиво, распустили корпус, аннулировали все звания. Но отец быстро стал командиром батальона, потом заместителем командира бригады и начальником штаба, потом первым начальником военной школы в Семиче, в Беле Крайне.
Когда отец рассказывал мне о партизанской жизни, то выбирал эпизоды, подтверждающие две его навязчивые идеи, отстаиваемые с неизменной горячностью: что деревенские парни были лучше приспособлены к войне и легче выживали, чем горожане и буржуа, и что словенские и хорватские коммунисты интриговали против итальянцев по вопросу о Триесте. Из всего, что он мне рассказывал, мне особенно запомнились два эпизода. Первый подтверждался книгами о Сопротивлении в Югославии, которые я впоследствии прочитал и в которых, между прочим, этому событию было посвящено несколько строк: оно упоминалось под названием «засада в Таменике». О втором, напротив, в прочитанных мною книгах говорилось очень туманными намеками, но было рассказано с многочисленными и точными деталями в неоконченном докладе отца, найденном в ящике письменного стола после его смерти.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Рассказы Эудженио Монтале — неотъемлемая часть творческого наследия известного итальянского поэта, Нобелевского лауреата 1975 года. Книга, во многом автобиографическая, переносит нас в Италию начала века, в позорные для родины Возрождения времена фашизма, в первые послевоенные годы. Голос автора — это голос собеседника, то мягкого, грустного, ироничного, то жесткого, гневного, язвительного. Встреча с Монтале-прозаиком обещает читателям увлекательное путешествие в фантастический мир, где все правда — даже то, что кажется вымыслом.
Федериго Тоцци (1883–1920) — итальянский писатель, романист, новеллист, драматург, поэт. В истории европейской литературы XX века предстает как самый выдающийся итальянский романист за последние двести лет, наряду с Джованни Верга и Луиджи Пиранделло, и как законодатель итальянской прозы XX века.В 1918 г. Тоцци в чрезвычайно короткий срок написал романы «Поместье» и «Три креста» — о том, как денежные отношения разрушают человеческую природу. Оба романа опубликованы посмертно (в 1920 г.). Практически во всех произведениях Тоцци речь идет о хорошо знакомых ему людях — тосканских крестьянах и мелких собственниках, о трудных, порой невыносимых отношениях между людьми.
Федериго Тоцци (1883–1920) — признанная гордость итальянской литературы, классик первой величины и объект скрупулезного изучения. Он с полным основанием считается одним из лучших итальянских романистов начала XX в. Психологичность и экспрессионистичность его прозы при намеренной бесстрастности повествования сделали Тоцци неподражаемым мастером стиля. Ранняя смерть писателя не позволила ему узнать прижизненную славу, тем ярче она разгорелась после его смерти. Роман «Закрыв глаза» (1919) — единственный роман, изданный при жизни писателя — отличается автобиографичностью.
Клаудио Магрис (род. 1939 г.) — знаменитый итальянский писатель, эссеист, общественный деятель, профессор Триестинского университета. Обладатель наиболее престижных европейских литературных наград, кандидат на Нобелевскую премию по литературе. Роман «Вслепую» по праву признан знаковым явлением европейской литературы начала XXI века. Это повествование о расколотой душе и изломанной судьбе человека, прошедшего сквозь ад нашего времени и испытанного на прочность жестоким столетием войн, насилия и крови, веком высоких идеалов и иллюзий, потерпевших крах.