Иван Васильевич Мушкетов (1850-1902) - [11]

Из Ташкента И. В. Мушкетов выехал 2 октября в направлении долины Келеса и Бадамских гор. Несмотря на плохую погоду (9 октября наступили заморозки, перемежавшиеся днями с дождем и снегом) и полученную травму (19 октября под ним упала лошадь, подмяв его под себя), ему удалось собрать большой новый материал и проверить ряд прежних наблюдений. 30 октября он возвратился в Ташкент. «Как я обрадовался, — читаем в его дневнике,{20} — что у меня окончены путешествия на нынешний год и что теперь. . . могу читать и писать сколько мне угодно. . .». В завершенном виде отчет о проделанной им в октябре работе был представлен К. В. Гилеву уже 6 декабря 1874 г. Тот, внимательно ознакомившись с ним, направил его генералу Г. А. Колпаковскому со своим рапортом, {21} подчеркивая в нем, что «при своем значении самостоятельного серьезного геологического труда исследования г. Мушкетова. . . прибавляют новые данные к тем, которые служили г. Романовскому для заключения о возможности открыть буровыми скважинами каменный уголь верстах в 25 на северо-запад от г. Ташкента».

На этом рапорте Г. А. Колпаковский наложил резолюцию: «Отчет читал и поручаю иметь его в виду для включения в годовой отчет об управлении генерал-губернаторством для доклада по возвращении из Петербурга его Высокопревосходительству господину главному начальнику края». {22}

Из этих документов видно, что уже первый краткий отчет И. В. Мушкетова о его работах в Туркестане в 1874 г. произвел весьма положительное впечатление как на К. В. Гилева, так и на Г. А. Колпаковского.

Он свидетельствовал о больших его познаниях в различных отраслях геологии (минералогии, петрографии, палеонтологии, полевой геологии и др.), умении наблюдать и обобщать разрозненные факты; строго отделять доказанные положения от гипотетических, критически относиться к взглядам и доводам других исследователей. В частности, в этом отчете он поставил под сомнение весьма важные выводы Г. Д. Романовского о продолжении угленосных отложений юрского возраста, установленных в горах, в Сырдарьинскую низменность, к ним прилегающую.

Осмотр многочисленных выходов горных пород в бассейне р. Келеса показал, что писал И. А. Мушкетов,{23} что ниже известняков третичного возраста «нигде нет выходов не только каменного угля, но даже и пород парагенетических с ним. . . Из всего этого видно, что нахождение каменного угля в этой местности на небольшой глубине более чем сомнительно. Предполагать же, что ближайшее к этой площади каменноугольное месторождение, т. е. то, какое недавно было разведываемо г. Первушиным, продолжается в долину р. Келеса, я решительно не имею никаких более или менее солидных данных, но если даже и предполагать это, основываясь почти исключительно на том, что морские образования должны занимать большое пространство, то и тогда уголь в долине Келеса лежит очень глубоко. . . глубина эта не менее 60 и 70 саж., а, может быть, и более».

Внимательно продумав доводы И. В. Мушкетова и признав их обоснованность и объективность, К. В. Гилев пришел к выводу о нецелесообразности проведения буровых разведок на каменный уголь, предлагаемых Г. Д. Романовским, о чем немедленно сообщил К. П. Кауфману, находившемуся в то время в Петербурге.

«. . .Надежда на нахождение угольных пластов вблизи г. Ташкента,. . . представившаяся так заманчиво после общих исследований г. Романовского, сильно подрывается детальными исследованиями, произведенными горным инженером Мушкетовым по отъезде г. Романовского, отчет о которых представлен исполняющему должность туркестанского генерал-губернатора. {24} Данные этих исследований, в связи с общими геологическими доктринами, обязывают быть крайне осторожным в выборе места буровых скважин, с целью открытия ископаемого угля. Осторожность в этом случае необходима. . . для предупреждения непроизводительной затраты времени и казенных денег в количестве нескольких десятков тысяч рублей. Ввиду всего вышеизложенного и теперь, как прежде, представляется полезной затратой денег на изучение Туркестанского края в горном отношении только та, которая будет употреблена специально на геологические исследования, оставив при этом всякую мысль о разведках месторождений и о заложении буровых скважин для открытия угля до тех пор, пока данные, приобретенные через эти исследования, строго обсужденные со всех сторон, не вызовут необходимости в том или другом». {25}

С этим письмом К. В. Гилева был ознакомлен Г. Д. Романовский, который, разумеется, стал отстаивать свои взгляды. В рапорте К. П. Кауфману от 30 марта 1875 г. он писал: «В геологии нередко признаются положения точные, с теоретической стороны неопровержимые, особенно относительно подземного распространения пластовых месторождений, например бурого и каменного угля. Если случается, что эти положения не оправдываются на практике, то это составляет только исключение. К таким положениям я отношу и свое мнение о более постоянном распространении каменного угля под третичными слоями Сыр-Дарьинского плоскогорья. Я публично заявил перед специалистами это предположение и никогда не перестану заявлять, что этот вопрос настолько важен, что заслуживает разрешения его практически, т. е. буровыми разведками».