Иван Украинский - [19]

— Есть мальчишка!

Напарники поспешили на зов. Перед их взором предстал исхудавший от голода и почерневший от постоянного пребывания на воздухе парнишка лет семи — восьми. Он почти совсем не понимал русской речи. Лишь уразумев, что русские солдаты не собираются ничего делать плохого и спрашивают, как его зовут, он испуганно произнес одно слово:

— Григор.

Это было его имя. Солдаты тут же переиначили его на свой лад:

— Значит, будешь Григорием.

Фамилия и так запоминалась: Амиров. Мальчик привел артиллеристов к подножью холма, густо заросшего боярышником, кизилом, ожиной. В устроенной там кое- как землянке ютились уцелевшие члены семьи Амировых. Деда и отца Григора турки закололи ятаганами, когда те пытались отстоять свое скудное семейное добро. Погибла и его старшая сестра. И только мальчику, его бабушке и матери, двум младшим сестренкам удалось бежать от убийц и грабителей.

Артиллеристы вывезли этих несчастных людей с вновь занимаемой турками территории, передали в Са- рыкамыше железнодорожному начальству, которое и отправило их в числе множества беженцев в безопасные места. Амировы попали на постоянное жительство в станицу Усть — Лабинскую на Кубани, где и пустили потом крепкие корни.

Для Ивана Украинского тот попятный марш обошелся недешево — он был серьезно ранен шрапнельным осколком в левую ключицу, с повреждением костной ткани. Он выбыл из строя на два месяца, затем вновь возвратился в свою часть. Теперь уже никто не шутил над ним, будто он завороженный и ему все нипочем.

Как и на западе, рядовой состав Кавказской армии все больше тяготился войной, ее бессмысленностью. И когда сюда дошла весть о свержении царя — забурлили, заклокотали солдатские митинги. Окопники требовали быстрейшего заключения мира, прекращения кровопролития, демократических преобразований в стране и в армии.

— Долой войну! — призывали ораторы, листовки и прокламации. Иван Украинский примкнул к активу, который сочувствовал большевикам. В него вошло немало рядовых, унтер — офицеров и передовых офицеров, по преимуществу младших чинов и званий.

Однажды разведчик принес в военно — революционный комитет дивизиона листовку на русском языке, подобранную на переднем крае. Это было обращение курдов:

«Русские братья — солдаты! Вы хорошо сделали, что прогнали своего царя. Мы тоже будем бороться за свободу. Давайте быстрее установим мир».

Пришедшее к власти Временное буржуазное правительство не спешило откликнуться на чаяния народных масс России. Только после победы Октябрьской социалистической революции на Кавказе в ноябре 1917 года начались переговоры с турецким командованием о заключении временного перемирия. Коварно, с дальним прицелом, шла на соглашение правящая турецкая верхушка. Позднее она предпримет все возможное, чтобы ревизовать соглашение, как можно больше отхватить себе земель на Кавказе.

В декабре 1917 года в числе многих других частей и соединений с фронта вместе со своим штабом снялась и революционно настроенная 39–я пехотная дивизия. Она

стала соединением на колесах, разместившись в своих эшелонах на станциях Тихорецкая, Кавказская, Торговая, Ставрополь, Армавир. С ней прибыл и ее солдат Иван Украинский.

— Крупно, Иван, тебе повезло, — незлобиво подначивали его друзья. — Ты теперь и дома, и замужем.

В жизни солдата начиналась новая глава.

Революцией призванный

По прибытии на станцию Тихорецкая с разрешения выборного командования Иван Украинский тут же отправился к тестю, где все это время проживала его молодая жена Агаша с маленькой дочкой Машенькой. Возмужал служивый, легла на его челе первая глубокая поперечная морщина. В волнении шел он по знакомым улицам. Всюду снег припорошил постройки, дворы, морозец сковал землю.

«Как‑то меня встретят, — размышлял Иван. — Задиву- ются, растеряются». Украинский передвинул на плече лямку вещмешка, свернул в проулок за железнодорожным садом, выйдя напрямую в направлении хатки паровозного слесаря. При мысли о малышке дочери у солдата лучисто затеплились глаза, он невольно с удивлением подумал: «Это же ей теперь около четырех годиков».

И он представил себе, как девочка удивится при встрече с отцом, о существовании которого она знает лишь по рассказам матери, дедушек да бабушек.

Более трех лет назад, погожим сентябрьским утром, уезжал солдат из Тихорецкой. И не он один, многие. На вокзале собралась целая толпа провожающих. Такое многолюдье объяснялось значением и необычностью проводов одного из первых эшелонов на театр военных действий. Да и было тогда солнечно и тепло в отличие от нынешнего серенького морозного дня. Но вот что его удивило: людей на улицах поселка встречалось не меньше, а больше, чем в то памятное для него начало осени 1914 года. Пригляделся получше, сообразил: «Богато приезжих и осо — бенно — военных, вот в чем дело. Как магнит, притягивает железнодорожный узел».

У самой калитки тестевого домика Иван замедлил шаг, стараясь унять волнение в груди. Остановившись, поправил спереди туго подогнанный ремень и шинельное сукно под ним, открыл дверцу.

Не ожидая столь смелого вторжения, изжелта — серая дворняжка, каковой Иван не видел у тестя в прошлые годы, звонко, взахлеб залаяла на пришельца. На низенькое крылечко, подслеповато щурясь, вышла изрядно постаревшая теща.