Иван родил девчонку - [23]

— Прощай! — сказала птица голосом покойно го хозяина и вылетела в распахнутое окно. Женщина увидала лишь ослепительно синюю тень, мелькнувшую среди деревьев.

Господи, — покачала головой женщина, — выходит, это была самая настоящая Синяя Птица!

Кто бы мог подумать, что она такая!

СОЛО ДЛЯ БЕНЗОПИЛЫ

На лесоповале Веденеев был первым из первых. Сам родился в тайге, на берегу великой таежной реки, с детства считался умелым рыбаком, добычливым охотником, знающим ягодником и грибником. В город из родных мест его никогда не тянуло. Но почему выбрал профессию, малоприятную для любимой им природы, не вполне ясно. Возможно, из-за бензопилы.

Бензопила, появившаяся в тайге как рукотворное чудо, давно перестала казаться таковым. Это большинству, но не Юрке Веденееву. Он как взял ее впервые в руки, так полюбил навсегда. Лесным великаном он чувствовал себя с ней. Гудела и стонала вековая тайга под их совместным напором, но казалась беспредельной и неистребимой. Она быстро и вроде бы легко зализывала наносимые ей раны, заглаживала их малинником и двухметровым иван-чаем, и скоро на месте недавней вырубки уже поднимались кривые пихты и сосенки, а там и еловый, кедровый подрост.

В общем, после армии стал Веденеев вальщиком и через каких-нибудь полгода был передовиком из передовиков. На собраниях Юрку сажали в президиум рядом с начальником участка. Время от времени он ездил на всякие слеты и совещания передовиков.

Кто не слышал голоса бензопилы? Все слышали. Приятного мало. Если, например, кто из односельчан, даже не по соседству, а в отдалении, с утра затевает пилить дрова, это значит, что не будет покоя весь день, и ты с облегчением вздыхаешь, когда захлебнется на верхней ноте визжащая машина, перекусив последнюю чурку.

Когда длинный нос бензопилы начинает, дымясь, влезать в толщу твердой, как железо, березы, мне кажется, что это само несчастное дерево кричит от безумной боли, молит о пощаде. И боль эта должна быть действительно безумной. Представьте себя на месте березы, и вы содрогнетесь от ужаса.

Короче говоря, в то время, когда слава о трудовых победах Юрки Веденеева гремела промеж лесозаготовителей в полную силу, в родном поселке далеко не все завидовали ему и далеко не все одобряли эти победы. Если мать, например, гордилась сыном, то отец, похоже, молчаливо осуждал. Осуждал, несмотря на невиданные заработки, которые Юрка честно приносил домой, даже десятку-другую не заначивая. Отец не хотел признавать обожаемую сыном бензопилу и дрова для хозяйства пилить предпочитал по старинке. Наполовину сточенной двуручной пилой.

— Гляди, как в масло идет, не то что твоя жужжалка, — говорил он сыну, приглашая поразмяться с особенно хитро переплетенным березовым чурбаком.

Юрка в душе ругал отца всякими словами, но вслух говорить такое, конечно же, не смел. Они, надсадно кряхтя, закатывали чурку на козлы, и разминка порой затягивалась на полдня. Пила по мере углубления двигалась все туже и туже и где-то возле середины останавливалась совсем. Отец удалялся в кладовку и, порывшись там, приносил огромный ржавый клин. И так, забивая в распил эту железяку, поворачивая чурку с боку на бок, они домучивали ее и тут же на крыльце долго молча курили.

— Вот тебе и масло, — едко говорил сын, переводя дух.

— Ничего не поделаешь, структура, — отвечал обычно отец. Причем слово «структура» он произносил с оттенком уважительности и понимания.

— Да моя подружка любую структуру запросто, только дым идет! — запальчиво вскрикивал сын, набиваясь на очередной спор.

Но отцу спорить не хотелось. Он был стар, и эта работа надолго отнимала его силы. Отец садился на свежеотпиленную чурку, сгибал в дугу свою старую и верную пилу, и к небу плыла неспешная космическая мелодия. Впрочем, это Юрке казалось, что мелодия космическая, отец же считал ее лесной. Но каждый раз музыка была иной и поражала воображение. Юрка умолкал. Здесь возражать не приходилось.

Веденеев любил и ненавидел двуручную пилу одновременно. Любил за волшебные звуки, на которые она была способна, и ненавидел за то, для чего она в основном предназначалась. Ненавидел больше.

«Все мое детство отравлено этим примитивным инструментом», — вполне серьезно думал Юрка. И были причины.

Холодные зимы и не очень добротный старый дом требовали основательной летней подготовки. Нужно было привезти из тайги несколько хлыстов, раскряжевать их, расколоть, сложить дрова в длинные высокие поленницы, дождаться, когда высохнут. И если колка дров и укладка поленниц казались Юрке сравнительно приятным делом, его распиловка выматывала душу. И не столько своей трудоемкостью, сколько редким даже для крестьянского быта однообразием.

Юрке хотелось бежать на речку ловить рыбу, купаться, или в лес по грибы, или просто играть с приятелями. Но эти дрова, эти дурацкие дрова, эти бесконечные дрова!..

Может, из-за того и полюбил Веденеев свою бензопилу?

И однажды ему пришла в голову мысль изменить конструкцию глушителя. Вообще-то ни о чем таком особенном он не думал, просто действительно восемь часов бесконечного воя здорово угнетали психику. Юрка ложился спать, но долго еще в голове стоял пронзительный крик такой хорошей, в сущности, машины. Веденеев хотел посоветоваться с инженером, но тот идею в корне отверг.