Иван Кондарев - [324]

Время летело, и он удивился, когда стенные часы в кабинете пробили половину десятого. Он спрашивал себя, что сделано за эти часы, прибыли ли остальные отряды из сел и что происходит в городе. Ему казалось, что все несется куда-то, увлекая за собой и его: порядок навести невозможно… Еще слышались одиночные выстрелы, но сам город затих, и эта тишина, которая прежде радовала его, теперь начала тревожить. Почему военные не предпринимают никаких действий, чего они ждут? Не мог он себе ясно представить, и что происходит в селах, — отправленные утром на лошадях связные еще не вернулись.

— Бай Петр, ты будешь комендантом города. Оставайся у телефона и распоряжайся по своему разумению. Мы идем формировать ударную роту. Ванчовский не отдаст пулемет, придется мне самому идти к нему… Я — пулеметчик. Боюсь, как бы они его не повредили. Заодно проверю, перерезана ли линия. — Кондарев увел с собой Грынчарова и Сан дева. Янков принялся разглядывать оставленный на столе план действий, испещренный красным карандашом, но тут зазвонил телефон, и он снял трубку.

— Снизу приближается поезд с двумя вагонами солдат, — хрипло сообщил кто-то.

— Кто говорит? — спросил Янков.

— Тинко Донев. Янков, это ты?

— Как ты узнал?

— Прибыл связной и сообщил нам. Звоню из полицейского участка. Мы тут с Саной — бай Ради и еще несколько человек. Ждем, пока вы подошлете еще людей — встретить их как полагается.

Янков тут же сбежал вниз и послал одного из постовых догнать Кондарева. Когда он снова поднялся наверх, стенные часы начали бить десять, и в ту же минуту отчаянно зазвонил, словно подпрыгивая, телефон.

— Говорите с окружным начальником, — сказала телефонистка, и он услышал звучный баритон.

— Позовите околийского начальника, — нетерпеливо и нервно настаивал голос.

Янков собрался с силами и уверенно сказал:

— Нет здесь никакого околийского начальника! Тут — революционный комитет города К. У телефона я, Петр Янков.

— Ах, так? — Последовала короткая пауза. Затем баритон продолжал учтиво, но строго: — Господин Янков, как можно скорее передайте власть ее законным представителям и положите конец этой глупости. Ведь это безумие — бороться против законного правительства. Повсюду в округе тишина и спокойствие. Опомнитесь, пока не поздно!

— Я лучше вас знаю, что происходит, не пытайтесь ввести меня в заблуждение. Народ поднялся повсюду, чтобы отнять узурпированную вами власть. Вся околия в наших руках, и солдаты гарнизона уже сдаются. Не я, а вы уберетесь с вашего поста! — закричал Янков.

— Вам не удастся обмануть меня. С начальником гарнизона полковником Викиловым я все время поддерживаю телеграфную связь. В Минде мятеж уже ликвидирован, как вы сами видите — телефонная связь с К. восстановлена. В стране все спокойно. Сейчас я разговариваю с нашим министром внутренних дел генералом Русевым. Если не верите, пожалуйста, поговорите с ним…

Чувствуя в желудке спазм, Янков с трудом расслышал сквозь гудение проводов и потрескивание в трубке второй голос, который спросил, кто говорит с ним, и бесцеремонно заявил:

— Что ты делаешь в околийском управлении и кто тебя уполномочил распоряжаться там?

— Я тут по воле его величества народа и выполняю его распоряжения! Народ решил стереть вас с лица земли, — ответил Янков, рука его дрожала, трубка подпрыгивала возле уха.

— Убирайся оттуда, иначе не сносить тебе головы, дурак! Если гарнизон К. вас еще до сих пор не раздавил, туда сейчас же двинутся войска. Не обманывайте этот несчастный народ. — прогремел генерал.

— Посмотрим, кто кого раздавит. Погромщики, разбойники! — крикнул в трубку Янков, но телефон на другом конце провода был уже отключен, очевидно, генерал продолжал свой разговор с окружным начальником.

В кабинете наступила тишина, и в паузах между барабанной дробью, доносившейся с улицы, снова послышались песни сельских отрядов.

24

Около десяти часов к юго-востоку от железнодорожной линии, которая тут образовывала выгнутую к северу дугу, залегшие напротив вокзала повстанцы заметили кавалерийский разъезд. Он осторожно продвигался среди неубранной кукурузы, с явным намерением разведать силы и расположение повстанцев. В редкой цепочке бойцов, залегших вдоль межей, возникло волнение. Многие вскочили на ноги и с тревогой следили за появлявшимися то тут, то там всадниками, боялись, что им преградят путь к родным селам, зайдя в тыл.

— Как бы не ударили нам в спину! Давайте выпустим по ним залп! — крикнул крестьянин, у которого на голове вместо шапки был намотан платок.

— Далеко они, пуля не достанет…

— Балбузанов, давай мы ударим! — предложил еще один, обращаясь к командиру отряда, унтер-офицеру запаса, брату кузнеца, убитого девятого июня в казарме, а тот немедля послал в город связного с донесением и по собственной инициативе отправился с десятком человек занимать позицию на высотке, откуда можно было обстрелять разъезд. Но только он с товарищами вышел из низинки за железнодорожной линией, как сразу же застрочил пулемет со стороны вокзала и пули подняли пыль метрах в десяти от них. Балбузанов приказал залечь, а после, испугавшись, заколебался и вернул бойцов на прежнюю позицию. Обливаясь потом и беспомощно кусая обветренные губы, он решил подождать, пока разъезд не наткнется на повстанцев, которые охран А ют город с востока, и утешал себя тем, что разъезд пока еще им не так уж опасен.