Иван III - [187]

Морозы, наступившие после Дмитриева дня, крепко взялись за дело. «…И реки все стали, и мрази (морозы. — Н. Б.) велики, яко не мощи зрети» (18, 231).

Скованная льдом Угра больше не являлась препятствием для татар. Удерживать этот рубеж становилось неразумным по ряду причин. Во-первых, присутствие русского войска мешало татарам спокойно уйти восвояси; во-вторых, отчаявшийся Ахмат мог решиться на внезапный прорыв с неясными последствиями для русских. Осознав это, Иван III приказал Холмскому отвести войска к северу, в район Кременца.

Этот отход был, по-видимому, вполне оправданным, но весьма трудным делом. Русским воинам, привыкшим стоять лицом к лицу с врагом, было горько «показывать спину». Многие пугливо оглядывались. Им чудился позади нарастающий вой татарской конницы. Вместе с тем отход с «берега» вызвал взрыв эмоций в Москве. Великого князя вновь упрекали в трусости, в намерении бросить своих людей на растерзание татарам и бежать за Волгу.

Вероятно, и сам великий князь чувствовал тогда сильное волнение: возможность того, что Ахмат погонит своих обмороженных всадников прямо на Москву была ничтожна, однако не исключена полностью. Татары вообще были большие мастера такого рода импровизаций.

Смятение москвичей еще больше усилилось, когда по городу пронеслась весть об отъезде на Белое озеро великой княгини Софьи с детьми и о вывозе в том же направлении великокняжеской казны. Независимый летописец с плохо скрытым сарказмом представляет это решение князя Ивана: «А свою великую княгиню Римлянку и казну с нею посла на Белоозеро; а мати же его великая княгини не захоте бежати, но изволи в осаде седети; а с нею (Софьей. — Я. i>.) и с казною послал Василья Борисовича, и Андрея Михайловича Плещеева, и диака Василья Долматова, а мысля: будеть Божие разгневание, царь перелезеть на сю страну Окы и Москву возметь, — и им бежати и к Окияну морю» (27, 339).

Обороной Москвы от возможного нападения Иван III поручил руководить князю Ивану Юрьевичу Патрикееву. В помощь ему был дан искусный в постройке оборонительных сооружений великокняжеский дьяк Василий Мамырев. О том, как предполагал действовать сам Иван III в случае, если татары Ахмата все же устремятся к Москве, летописи умалчивают. Само расположение великокняжеской ставки к северу от тех районов, по которым татары могли пойти к Москве, дает некоторый намек на возможное бегство в направлении Можайска, Волоколамска и Верхней Волги.

Однако все эти страхи, предосторожности и укоризны были стерты, словно надпись на песке, одной стремительной вестью: в четверг 9 ноября Орда поднялась и стала отходить обратно в степи. В субботу 11 ноября ушел наконец и сам хан Ахмат (52, 133).

Отходя от Угры, татары пошли «по Литовъскои земле по королеве державе, воюя его землю за его измену» (31, 328). Разорением владений «верховских» князей, находившихся под верховной властью короля Казимира, Ахмат хотел не только отомстить королю, но и прикрыть очередной провал своего похода на Русь. Очевидно, хан предчувствовал недоброе. Неудачи в войнах с Москвой и Крымом расшатывали его авторитет в степях, приближали тот час, когда воинам надоест служить неудачнику. И такой час был уже совсем близок…

Иван III с большой осторожностью воспринял известие об уходе Ахмата с Угры. Логика событий говорила о том, что это конец кампании. И все же дальнейшие действия хана могли быть самыми неожиданными. Так, например, он мог попытаться разграбить русские земли по левому берегу Оки или даже ударить внезапным набегом на Москву. Учитывая фактор непредсказуемости степного мышления, Иван не спешил распускать войско. Он перенес свою ставку верст на сорок к востоку от Кременца — в Боровск. Оттуда, следуя вдоль Протвы, Иван мог быстро вывести войска к Оке в том случае, если хан попытается совершить внезапный рейд. Московские разъезды шли по пятам за Ахматом, посылая вести о его движении. Вероятно, русская разведка имела своих людей и среди ханских приближенных. По некоторым сведениям, ведущую роль в присмотре за уходящей Ордой Иван отвел своим мятежным братьям Андрею Углицкому и Борису Волоцкому (37, 49). Это сообщение вполне правдоподобно: братья только что прибыли на театр военных действий и должны были хоть как-то проявить свое усердие. Сомнительно лишь то, что Иван позволил Андрею и Борису действовать сообща…

Один из сыновей Ахмата испросил у отца дозволение напасть на самую беззащитную часть московских владений — малонаселенные волости по правому берегу Оки. Иван своевременно узнал об этом и послал навстречу грабителям Андрея Углицкого и Андрея Меньшого Вологодского. Услышав о приближении русских сил, «царевич» увел свой отряд обратно в степь.

Досада ханских вельмож на русских, по-видимому, усугублялась вестью о том, что в отсутствие Ахмата его столица подверглась нападению. Посланный Иваном III большой русско-татарский отряд под началом воеводы князя Василия Ивановича Ноздроватого Звенигородского и служилого «царевича» Нур-Довлата Городецкого спустился «в ладьях» вниз по Волге и напал на столицу Большой Орды. «И обретоша ю (ее. —