Иван III - [157]

После московско-казанской войны 1468–1469 годов летописи долгое время не упоминают о Вятке. Очевидно, ее до времени оставили в покое. Не проявляли особой активности и сами вятчане. Исключение составляет их дерзкий набег на Сарай весной 1471 года. Однако его политическая подоплека (если таковая вообще имелась) трудно поддается истолкованию.

Другой эпизод, относящийся к Вятке, помещен в Устюжской летописи под 6986 годом (с 1 сентября 1477-го по 31 августа 1478 года): «Того же лета царь Абреим Казанский (казанский хан Ибрагим. — Н. Б.) приходил ратью на Вятку и волости повоевал, а города ни единаго не взял. И пошел было на Устюг. И река Молома была водяна, нельзе ею идти. И шел един день и воротился. И на Устюг весть пришла, что царь идет ратью, и устюжане всю зиму сидели в осаде. Того же лета князь великий Иван Васильевич прислал гонца на Устюг к наместнику к Петру Федоровичи) Челяднину, а велел ставити город новой, а старой розваляти» (37, 48). Хан надеялся прийти к Устюгу по замерзшим рекам. Однако необычно сильная оттепель помешала его планам. Река Молома, правый приток Вятки, оказалась непригодной для продвижения татарской конницы. Не дожидаясь возвращения холодов, татары ушли восвояси.

Перепуганные вестью о приближении татар, устюжане всю зиму 1477/78 года провели в состоянии боевой готовности. Разумеется, дали знать в Москву. Иван III был серьезно встревожен возможностью выхода казанских татар к Устюгу. Для начала он распорядился выстроить в городе новую крепость. Однако гарантией безопасности Устюга и всего стратегически важного района, центром которого он являлся, могло быть только установление надежного контроля московской администрации над Вяткой. События зимы 1477/78 года показали это со всей очевидностью.

В 70-е и первую половину 80-х годов XV века внимание Ивана III было приковано к Волжской Орде, Новгороду и Твери. Казанские отношения оставались относительно спокойными и стабильными. Лишь летом 1482 года великий князь Иван предпринял большой поход на Казань. Впрочем, до битвы дело не дошло. Устрашенные приближением московских боевых сил, в состав которых входила и сильная артиллерия, казанцы поспешили заключить мир. Источники сообщают, что во время этой войны московские воеводы стояли и на Вятке, откуда готовились нанести удар по Казанскому ханству с севера (51, 142).

Во второй половине 80-х годов великий князь вновь вынужден был заняться Казанью. И в связи с этим опять всплыла проблема Вятки. Москву, разумеется, не устраивала та шаткая и двусмысленная позиция, которую заняла местная знать. Здесь в миниатюре повторялась новгородская ситуация. «Антимосковская» партия отстаивала полную самостоятельность Вятки. Бояре, принадлежавшие к этой партии, были организаторами ряда набегов на северные владения великого князя. Особую настороженность Ивана III вызывало сближение части вятских бояр с враждебными Москве казанскими ханами, наметившееся в середине 80-х годов (116, 167).

Князь Иван хотел установить над Вяткой жесткий контроль московской администрации, использовать ее материальный и человеческий потенциал в интересах Москвы. После Пскова, Новгорода и Твери он уже имел большой опыт такого рода операций.

В 1485 году была ликвидирована независимость Тверского княжества. В 1487 году войска Ивана III осадили и взяли Казань. Там был посажен хан Мухаммед-Эмин, во всем послушный «государю всея Руси». Теперь великий князь мог, не оглядываясь по сторонам, основательно приняться за Вятку. Настал час исполнения грозного пророчества давно уже отошедшего в царство теней митрополита Ионы: еще в начале 50-х годов, разгневанный союзом вятчан с Дмитрием Шемякой и их частыми нападениями на владения Василия Темного, святитель отправил к ним обличительное послание, завершавшееся словами: «А та кровь християнская вам отольется!» (44, 97–98).

Поводом для большого похода на Вятку стало нападение вятчан на Устюг в 1486 году. Устюжский летописец сообщает: «Вятчане пришли ратью на Устюг; у города не были, занеже весть пришла пред ними. И стояли под Осиновцем городком день, и розграбили три волости. А устюжане за ними ходили в погоню и их не дошли» (37, 49).

Скромные результаты первого набега подвигли вятчан на новую попытку. В том же 1486 году «о Троицыне дни (14 мая. — Н. Б.) вятчане же приходили в судех на Устюг изгоном и стали под Осиновцем обедати. А воевода Костя Юрьев шел с ними неволею, и в ту пору разнемогся сын его и захотел соку соснового. И Костя пошел в лес, взем топор, и дошед до леса, и ушел в городок Осиновец. И осиновляне на конех отпустили (воеводу. — Н. Б.) со многими людьми на подводах к Москве. И князь великий их пожаловал.

А вятчане хватились, что воевода утек. И они возмялися, начаша к городу приступати, чаючи в городе. Осиновляне же им правду сказаша, что воевода их на конех с проводники к великому князю побегл. И они на ту ночь побегли к Вятке» (37, 49).

Не знаем, что сделали разъяренные вятчане с сыном сбежавшего от них воеводы. Вероятно, убили. Но в таком случае за эту жизнь им пришлось заплатить сторицей. Узнав обо всем происшедшем от самого Константина Юрьева, князь Иван, должно быть, уже тогда решил при первой возможности навести железной метлой порядок на Вятке.