Иван Федоров - [11]

А начинал он свое образование, как и все — с освоения грамоты.

Грамотность на Руси издавна была распространена достаточно широко, причем грамотными были не только представители высших сословий, но и простой народ. В XVI веке среди посадских людей — городских ремесленников и торговцев грамотными были, по разным данным, от 25 до 40 процентов.

О том, насколько грамотным было в то время русское духовенство, имеются противоречивые свидетельства. Среди лиц высшего духовного звания встречались широкообразованные люди, мыслители и писатели, среди духовенства рядового — люди самого разного уровня культуры. В ряде документов рассказывается о крайнем невежестве некоторых, особенно провинциальных священников. Так, новгородский архиепископ Геннадий в начале XVI века сокрушался по поводу неграмотности местных претендентов «на поповство»: «А се приведут ко мне мужика, и яз велю ему Апостол дата чести, а он не умеет ни ступити, и яз ему велю Псалтырь дата, и он по тому едва бредет». Когда же архиепископ пытался заставить таких кандидатов в священники выучиться хотя бы начаткам грамоты, то они, «поучившись мало азбуке, да просятся прочь, а и не хотят ее учити».

Но все же большинство священников, особенно в крупных городах, были грамотными людьми, а духовенство московское, по мнению большинства исследователей, было грамотным поголовно. Так что отец Ивана Федорова, несомненно, знал грамоту и позаботился о том, чтобы приохотить к чтению сына.

* * *

Как и положено по приметам, на сороковой день после Покрова, в середине месяца грудня, или, как называют его ученые люди, новембрия, в Москве выпал снег.

Утром, когда над побелевшими крышами поднялось в морозной дымке по-зимнему светлое солнце, Ивашка с отцом вышли со двора и бодро зашагали вдоль по улице. Снег весело поскрипывал под их валенками.

— Батюшка, — спросил Ивашка, — а мы далеко ли идем?

— К дяде Дорофею, — ответил отец Федор.

— В гости?

— Нет, по делу.

Дядя Дорофей, давний приятель отца Федора, жил за Москвой-рекой. Он был мастером-доброписцем — переписывал книги на заказ и на продажу. Писал Дорофей красиво и быстро — за день мог переписать сто строк, написанное непременно перечитывал, и если находил ошибку, то всегда исправлял ее, выскабливая ножом и замазывая белилами, а не надеялся, как иные нерадивые писцы, что авось ошибки никто не заметит.

Отец Федор часто навещал приятеля и почти всегда брал с собой Ивашку.

Отец и сын перешли по льду через Москву-реку и, свернув в узкий переулок, подошли к дому Дорофея. Они старательно обмели валенки от снега стоявшим на крыльце веником, и отец Федор потянул дверь за кованую ухватную скобу.

Хозяин сидел за столом у окошка и усердно писал.

Увидев гостей, он отложил перо и потянулся, разминая уставшую спину.

Гости перекрестились на образа и поклонились хозяину.

— Прости, что отрываем тебя от трудов, — сказал отец Федор.

— Да я и сам хотел передохнуть, — ответил Дорофей. — Со вчерашнего вечера пишу, не разгибаясь. Игумен Спасо-Андрониева монастыря заказал Часослов и дал малый срок.

Отец Федор смущенно кашлянул:

— Монастырский заказ — это, конечно, первее всего. А мой-то заказ как же?

— Прости, отче, пришлось его пока отложить. Но ты не тревожься — ко дню святого Наума успею непременно. Тебе ведь раньше-тo не надо?

Тут они почему-то посмотрели на Ивашку; а потом понимающе переглянулись между собой.

На обратном пути Ивашка спросил:

— Батюшка, а что дядя Дорофей должен был для тебя переписать?

Но отец сделал вид, что не расслышал Ивашкиного вопроса.

Прошло две недели. Накануне дня святого Наума морозным вечером, когда на дворе завывала вьюга, а от затянутого промасленной холстиной оконца тянуло холодом, Ивашка сидел за столом и при свете лучины, бережно переворачивая листы толстой, переплетенной в кожу книги, любовался узорными заставками и затейливыми буквицами. Книга называлась «Пчела». Читать Ивашка пока неумел, но знал, что на ее первой странице крупными, четкими буквами — отец называл такие буквы уставом — было выведено: «Я же, как пчела трудолюбивая, со всякого цвета писаного собрал в один сот». Рассказывалось в книге о самых разных вещах: о давних временах и дальних странах, об устройстве небесного свода и о Божьем величии, о святых праведниках и отважных героях.

Отец часто по вечерам читал эту или какую-нибудь другую книгу вслух, а Ивашка и матушка слушали. Но сегодня отец после ужина вдруг оделся и куда-то ушел, сказав, что скоро вернется, и чтобы Ивашка не ложился спать, его не дождавшись.

Ивашка вопросительно посмотрел на матушку, но она только покачала головой и сказала:

— Сама не ведаю, куда это отец собрался на ночь глядя.

Ждать пришлось недолго. Вскоре за дверью заскрипел снег под отцовскими валенками и отец вошел в избу. Был он чем-то доволен и улыбался в заиндевевшую на морозе бороду.

Расстегнув тулуп, отец достал из-за пазухи сверток, увязанный в красный платок, и протянул Ивашке:

— Вот тебе, сын, подарок.

Ивашка развернул платок и увидел небольшую книжицу в коричневом кожаном переплете.

— Это Азбука, — торжественно сказал отец. — С завтрашнего дня начнешь учиться грамоте.