Иван-чай-сутра - [55]

— Да кто тебя будет здесь кидать, — сказала Маня.

— Это только потому, что никто еще ферштейн нихшт, в чем дело. Может, это золотое дно, подруга. Принеси-ка книгу.

— Сам принеси.

— Вечно ты крэкаешь иерархичность.

— Тоже мне иерарх!

— Каждый мужчина иерарх, если, конечно, он чего-то стоит. Это незыблемый закон жизни, зря ты, Птича, окрысяешься. Окрысиваешься.

— А ты омурливаешься своим долбаным мачизмом.

— Блин, феминизм достал уже, — пробубнил Кир. — Это похлеще космического зонтика Рейгана и всех ракет вместе с идеологической диверсией радиостанций. Тойфел!

Он приставил посох к сосне, хотел было вогнать в ствол и топорик, но вовремя спохватился, покосившись на Маню, а потом и на Алекса, воткнул его в седалище-корягу и пошел к палатке. Вернулся он с книгой в малиновой обложке под мышкой, усевшись, раскрыл ее.

— Так… От составителя. Легендарный правитель… Мм. Сложная система, охватывающая и отражающая весь мировой процесс… Ого! Весь мировой процесс, все чередование ситуаций, происходящее от взаимодействия и борьбы сил света и тьмы… Ага! Айс унд фойе! Вечная тема. Лед и пламя.

— Того и гляди, сейчас оттуда выпрыгнет Адольф с усиками, — сказала Маня. — Я тащусь с тебя, Кир. Это же азиатчина, цигойнерщина.

— Китайцы знали толк в иерархии, — сказал Кир. — Почему б кое-чему у них не поучиться?

— Ну дела, — откликнулась Маня.

— А ты хочешь, чтобы я оставался таким же, как в начале этого «Из ниоткуда в никуда. С приветом»? Нижняя триграмма относится к внутренней жизни, к наступающему, верхняя — к внешнему, к отступающему, разрушающемуся… Все сводится к комбинациям трех пар черт, каждая из которых символизирует одну из трех космических потенций: небо-человека-землю. — Кир задрал голову, глядя на небо. Перевел взгляд на Маню, усмехнулся и продолжил чтение. — Уже из этого видно, что человек участвует как равная сила… И ему не отводится пассивная роль. Конечно! Мне тоже близок этот фаустовский взгляд. Мичуринский. Мы не должны ждать милостыни от природы. Возьмем силой. Крафт!

— Мичурин! Ты же не отличишь сосну от елки.

— У нас будут дисциплинированные лесники. Вальдвертер. Мм… А тут как раз в библиографической справке о переводчике — родился в семье лесничего. Знаток китайского, японского, маньчжурского, аннамского, немецкого, французского, английского, польского, понимал голландский, санскрит и латынь. Убер! Такими были лесники нашей родины.

— За что, видимо, его и расстреляли, — сказал Алекс.

— Кто расстрелял?! Откуда ты знаешь? Тут не написано.

— Сталин с командой. Тогда всю восточную русскую школу разгромили, как гнездо японских шпионов.

— Обычная история иерархов, — заметила Маня. — Кровавый облом и беспредел.

— Большевиками ясно кто руководил, — сказал Кир. — И вообще, иерархия иерархии рознь.

— Есть иерархия-туфта и иерархия-ништяк? — спросила Маня.

— Именно так.

— Вот отпад. А кому решать-то? По каким признакам различать? Я, например, ни зги здесь не просекаю.

— Надо вооружиться методом, — уклончиво ответил Кир.

— А не лучше ли обе устранить? — поинтересовался и Алекс. Этот спор начинал его занимать. — То есть, по сути, одну причину?

— Это я где-то уже слышал, — сказал Кир. — Страдание имеет причину. И тэ дэ. Но что-то его меньше не становится. И люди как ели кроликов, так и едят. Кстати, а ты не вегетарианец? Нет? Вот видишь, Птича. Можно быть буддистом и есть кроликов.

— Дались тебе эти кролики! — воскликнула Маня.

— Да я и не буддист, — сказал Алекс.

— А кто?

Алекс улыбнулся.

— Ну, допустим, грабор.

— Грабен — это копать? если мне не изменяет память.

— Да, граборы — копатели.

Кир быстро взглянул на Маню и снова уставился на Алекса.

— Примерно такие же, как… диггеры, — продолжал Алекс.

— Подземные? — спросила Маня. — Ну, те которые бродят под Москвой?

— И не только, — поправил ее Кир, со все возрастающим удивлением глядя на бородатого крепыша. — В Крыму, да всюду, где есть пещеры, шахты, тоннели… А здесь?

Алекс сказал, что он имеет в виду диггеров Уинстенли, мелкого торговца, разорившегося и пошедшего батрачить, в результате чего его просквозило насчет земли, свободы и бедняков и он основал колонию на горе святого Георгия.

— И чего хотели эти ребята?

— Вернуть землю всем.

— «Пора вернуть эту зе-э-э-э-млю себе», — проблеял Кир. — Типа колхозники? Когда это было?

Алекс ответил, что во времена Английской революции.

— Ну, тогда простительно, — сказал Кир. — Так ты что, типа председатель колхоза? Арендуешь эту гору?

— Хотел бы я ее арендовать, — признался Алекс.

— Она называется тоже… как-нибудь так?

— Егорова.

— Что, в самом деле? — спросил Кир.

— Да, такое совпадение, — проговорил и сам слегка озадаченный Алекс.

— Какой-нибудь местный герой? Активист-колхозник? Партизан?

— Грабор, — сказал Алекс.

— А, так он и есть админ горы? — догадался Кир.

— В общем, да. Это мой друг.

— Тот парень… — начала Маня, — с грандиозной шизой?.. То есть, ну в смысле… — Маня наморщила лоб. — И «Томми» вырос из ничего, из дурацкого десятиминутного распева. Но… это был Пит Тауншенд.

— Не боги горшки обжигают, — сказал Алекс.

— Так ему удалось что-то сделать?

Алекс покачал головой. Маня хотела что-то спросить, но промолчала.