Иван-чай-сутра - [45]

Пашку тоже какая-то лень одолела, отвечать он не спешил, поглядывал по сторонам. Цыкнул слюной.

— Надулся, — ответил Шемельков наконец.

— Что она сказала? — спросил Влад.

Пашка посмотрел на него.

— Бабка?

Влад засопел.

— А что она скажет? Может, она немая? — ответил Пашка.

— Так ты ничего от нее не добился?

Пашка пожал плечами.

— По крайности, загасил пожар и натиск бодуна. Вода студеная.

— Так ты просто залез в ведро, как оккупант, не спросясь?

— Да спрашивал я, — сказал Пашка, — интересовался, как насчет того, чтобы утолить жажду. Мумия не ответила. Ну я и воспользовался ковшиком. Что ей, воды жалко? Там полные два ведра.

— Может, надо громче с ней?

— Кстати, но кто-то воду ей носит? Не птички?

— Логично. Бабка явно ведра не поднимет. Запах там, конечно… Но все чин чином: фотки, образа, керамическая скульптурка на комоде — охотник с легавой, в буфете граненые стаканчики, графинчик… — Пашка вздохнул.

— Ты и в буфет нос сунул?

— Чего?! — возмутился Пашка. — Просто смотрел, глаза не завязаны.

— У каждого своя головная боль, — философски заключил М. Глинников. — И свой взгляд на вещи.

— Слушай, — сказал Влад, — а ты уверен, что это та деревня? Новая Лимна? Может, мы где-то промахнулись, не там свернули, а?

Пашка недовольно передернул плечами.

— Хватит вешать на меня всех собак! Человек на грани вымирания.

— Нет, давай-ка сверимся с картой, — сказал Влад.

Пашка принялся уверять, что они свернули там, где надо, а когда Влад потребовал карту, чертыхнулся и ответил, что не взял ее, забыл в джипе!

Влад смерил Пашку взглядом.

— Конкистадоры тебя за это четвертовали бы, Павел, — заметил М. Глинников меланхолично.

— Они бы сюда вообще не поперлись! На кой черт? Ну, пропал человек, меньше проблем, больше сухарей и солонины. И дукатов с пиастрами на нос, барракуда. Может, его заказали? Твой КБ? Сперва аварию подстроили, видят, выжил, они тогда его сюда заманили и кокнули, труп в болото, «Понтиак» в воду. А мы действительно нос суем. И без пушки.

— Ладно, будет фантазировать. Меня лично КБ просил. Успокойся, дыши глубже.

— Так для отмазки! Чтобы ты потом на следствии показал все правильно. Да еще и неизвестно вообще для чего, — добавил Пашка, косясь на дом с заколоченными окнами. — Не нравится мне здесь. Аура какая-то подозрительная. И бабка эта страхолюдная. Одета во все какое-то черное. Может, она на самом деле все слышит и видит.

М. Глинников с Владом засмеялись.

— Как это у вас, газетчиков, в медицинских статьях называется? — спросил Влад.

— Типичные явления абстинентного синдрома. Сиречь — похмелье.

— Мудаки, — огрызнулся Пашка. — А у самих газетчиков же опыта больше. Один за другим окочуриваются от цирроза.

— Моя печень в порядке.

— Спасибо Галине.

М. Глинников взглянул на Пашку.

— Была бы у меня такая супруга, — ответил на его тяжелый взгляд Пашка, — я бы тоже не злоупотреблял, может. Сам удивляюсь, куда я смотрел, когда в ЗАГС шли. Наверное, на Райкину подружку, а не на мою обезьяну.

— Ладно! Сворачивайте дискуссию, — попросил Влад. — Лучше подумайте, как нам дальше быть. Предпримем мозговой штурм.

При последних словах Пашка поморщился и дотронулся до мокрого от пота виска. И как будто желая причинить именно ему еще большую боль, неожиданно где-то совсем рядом закричал все тот же ржавый петух. Крик доносился уже из-за угла дома слепой.

— Нет на тебя пушки, барракуда! — прорычал Пашка.

— Оставь его в покое. Он имеет право, — сказал М. Глинников.

— А как насчет того, чтобы не вставлять мне отмычку в мозг?

— Ты кого имеешь в виду? — спросил М. Глинников.

— Мозго…, — Пашка выругался.

— Компаньоны! — призвал их Влад. — Ваши соображения? Как нам узнать имя этого населенного пункта? Во-первых. Во-вторых, что делать, если мы прибыли туда, куда следует?

— Ответ очевиден, — сказал М. Глинников, перекладывая старый финский плащ из руки в руку. — Надо занять где-то наблюдательную позицию и подождать, не появится ли здесь кто-то еще.

Пашка фыркнул от возмущения, глаза его остекленели.

— Бред какой-то сивой кобылы! — воскликнул он. — Мы можем торчать здесь до третьего пришествия.

— Почему третьего? — поинтересовался М. Глинников.

— А я знаю? — с неудовольствием откликнулся Пашка. — Жиды говорят одно, православные другое, исламисты третье. Полная энтропия. Может, и первого не было.

— Э, это явно чужие разборки, — сказал Влад. — Ближе к делу.

— Чего это чужие? — возразил Пашка. — Исламисты лезут изо всех щелей. Так и норовят подложить свинью, бомбу, говорят, богоугодное дело.

Влад глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Это имеет хоть мизерное значение для нашей проблемы? — тихо спросил он. — Имеет или не имеет? — повторил он, слегка свирепея и пронизывая собеседников поистине арктическим сине-зеленым взглядом.

— Ну-у… — М. Глинников вытянул губы трубочкой.

— Конечно, имеет! — выпалил Пашка. — Иной раз сам задумаешься… э-эх! мать моя женщина, барракуда, все помирать будем. А дальше? Труба?

— Темный тоннель и свет впереди? — уточнил М. Глинников, осклабясь.

— Да нет, полный капец, — объяснил свое понимание трубы Пашка.

— Можешь не беспокоиться, один из кругов тебе обеспечен, — сказал Влад.