Иуда - [15]

– Кстати, – продолжал Кипа, – Гиппократ утверждал, что такие связи весьма полезны, поскольку «мужественность и другие положительные качества взрослого мужчины через его семя передаются подросткам», а ему самому – здоровье.

– Да, но именно это Библия называет «содомией» и осуждает как блуд: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною, – это мерзость», – так написано в Ветхом Завете, если мне не изменяет память, – не без возмущения возразил Георгий, которому стала надоедать тема, заинтересовавшая его поначалу так, что по телу забегали мурашки и он почувствовал лёгкое возбуждение.

– Ты прав. В христианские средние века Инквизиция объявила мужеложство порождением дьявола, ничуть не меньшим, чем колдовство или ересь. Правда, на Руси к гомосексуалам относились спокойнее, чем на Западе, вернее, наказания были мягче.

– Но что это всё? Болезнь?

– Ты знаешь, я не врач, но уверен, что в природе человека очень много неизученных и, тем более, неизвестных тайн межличностных, межполых и однополых отношений. Многие считали и считают это патологией, болезнью. Но вот не так давно американскими генетиками был открыт ген гомосексуализма. Он есть у каждого мужчины, как бы ты ни пытался мне возразить, что у тебя его нет и быть не может по определению. «Ведь я люблю женщин!!! – скажешь ты мне. – Какой же я «гомосек»?» Но ген у тебя есть все равно!

Последние слова Георгий слышал уже в полудрёме.

– Э, да ты, я вижу, уже готов! – с лёгким разочарованием произнёс Кипа, – ну, что ж, пора и спать!

Георгий встрепенулся:

– Да, да! Я поехал!

– Куда ты поедешь? Времени-то сколько? – Кипа показал на часы, – ты и такси уже здесь не поймаешь! Останешься у меня.

– Ну, хорошо, – кивнул, соглашаясь, Георгий.

– Иди в туалет и ванную, – Кипа зевнул и отпил ещё пива, – а я приготовлю тебе постель.

Минут через десять Георгий вышел из ванной. Кипа сидел на краю разложенного большого дивана, застеленного чистым бельём с двумя подушками:

– Я вот думаю, стелить тебе отдельно или нет? Диван большой – места хватит!

– Конечно, конечно! – согласился Георгий.

– Ну, и отлично! – воскликнул Кипа, – ложись, а я – в ванную!

Георгий лёг и сразу отключился, лёжа на правом боку, и сквозь сон ощутил чьи-то объятия. Грезилась незнакомая женщина, но вдруг что-то, как рукой, сорвало его грёзы. Он сквозь плавки ощутил на себе какое-то настойчивое давление. Георгий встрепенулся, хотел что-то сказать, но понял, что не знает, что… А Кипа дрожащим и срывающимся от волнения и возбуждения голосом произнёс:

– Жор, а, Жор! Сними плавки-то.

– Вано, – с лёгким смешком начал Георгий, отодвигаясь от Кипы, – где твоё самообладание?!

– Жор, ты же знаешь, что после самообладания поговорить не с кем!

– Возьми себя в руки, Вано, – продолжил Георгий, – а потом я поговорю с тобой.

Он сказал это жёстко, старательно выговаривая каждое слово. Интонация фразы не оставляла Кипе никаких надежд на эротическую экспансию. Оба отодвинулись друг от друга, и Георгий крепко заснул. Кипа переместился на край дивана и, активно взяв себя в руки, предался самообладанию, которое длилось почти до самого утра.

Никогда потом ни Георгий, ни Кипа не вспоминали об этой ночи и никогда не начинали друг с другом разговоров на темы однополой любви.

Глава 5

Быстротечно время… не успел проснуться, уже опоздал. СОС! Он выручит! Задним числом командирует куда-нибудь. Николаю нравилось работать под началом Семёна Осиповича. С ним он не чувствовал себя закомплексованным молодым специалистом. Обстановка в лаборатории тоже располагала к свободному общению сотрудников друг с другом. В случае необходимости каждый мог рассчитывать на помощь любого из коллег. Николай охотно делился своим, правда, не очень богатым опытом и не упускал даже малейшей возможности воспользоваться опытом других, без риска встретиться с чьим-нибудь укоризненным взглядом или даже насмешкой, как бывало, и не раз, в ИВТАНе. Работа по теме диссертации продвигалась довольно успешно, и вырисовывалась реальная возможность завершить её к окончанию аспирантского срока. Редкий случай. Только теоретикам удавалось в срок закончить тему и «положить на стол диссертацию». А начиналось всё весьма курьёзно.

Николая приняли в институт на инженерную должность. Собственной темы не было, и он выполнял разовые поручения. В основном, это были расчётные работы. Однажды Николай встретился в институтской столовой со своим «благодетелем» Захаром Хазиным, старшим научным сотрудником отделения тепловой автоматики, и посетовал на отсутствие самостоятельной темы.

– Что? – удивился Захар, – разве СОС так и не придумал для тебя ничего?

– Да нет!

– Вот что, – немного подумав, сказал Захар, – зайди ко мне после обеда.

Захара и Алексея Рябова, старшего брата Николая, связывала давнишняя дружба, основанная на производственных отношениях. Первый, будучи активным научным сотрудником, автором множества изобретений, испытывал и внедрял свои новшества, как правило, на электростанции, где Алексей работал главным инженером. Нередко оба они были соавторами изобретений. В командировках Захар жил у Алексея и чувствовал себя там как дома. И Алексей, будучи в Москве, никогда не останавливался в гостинице и пользовался гостеприимством Захара. Захар знал Николая ещё школьником, относился к нему как к своему младшему брату и всегда интересовался его судьбой.