- Смотрите, смотрите! - хрипло закричал Карим. - Ваш идол - всего лишь робот! То, что создается людьми, ими же может быть и разрушено. Он мнил себя богом, не обладая даже неуязвимостью. Я освободил вас! Разве вы не понимаете? Я освободил вас!
Но послушник не обращал на него никакого внимания. Он неотрывно глядел на чудовищную металлическую куклу и облизывал губы, потом наконец заговорил, но в голосе его не было ни облегчения, ни ужаса, только благоговейный трепет:
- Дыра На Боку!!!
Мечта медленно умирала в сознании Карима. Онемев, он наблюдал, как другие люди подошли к роботу и стали по очереди заглядывать в дыру. Затем один из них спросил:
- Как долго займет ремонт?
- Я думаю, три дня, - тут же ответил другой.
Кариму стало ясно, что он совершил.
Пятница... Весна... Он сам знал, что робот старательно учитывает параллели между своей карьерой и жизнью того человека, которого он пародировал. Теперь эта карьера достигла высшего пика: пришла смерть, и вскоре наступит воскрешение... На третий день.
И власть новой религии уже невозможно будет сломить.
Сделав знак Колеса, люди по очереди удалились из зала, и вскоре перед Каримом и послушником остался только один человек. С суровым выражением лица священник спустился по ступеням трона и, остановившись напротив Карима, обратился к послушнику, державшему его крепкой хваткой.
- Кто он такой?
Послушник взглянул на обмякшую фигуру человека в кресле, раздавленного огромным грузом веков, и на его лице застыло выражение снизошедшего вдруг понимания.
- Теперь я догадался, - сказал послушник. - Он назвал себя Каримом, но на самом деле его зовут Искариот.
От автора. Мне трудно сказать, как родился рассказ "Иуда", но я подозреваю, что корни его лежат в той тенденции уподоблять механизмы человеку, что я замечал и за собой, и за другими людьми. У меня когда-то была спортивная машина "моргай", доставшаяся мне после того, как она пробегала около восьми лет, прекрасный автомобиль с довольно заметным и иногда капризным характером. Я готов поклясться, машина ненавидела автомобильные пробки в часы пик и горько жаловалась на жизнь, когда ее оставляли на стоянке под солнцем, если я не компенсировал ей эти перегревы и переползание с места на место на первой передаче тем, что специально делал объезд по скоростной дороге, где она могла разогнаться миль до пятидесяти в час.
Я надеюсь, что человеческая привычка перекладывать на свои новенькие сияющие механические игрушки не только тяжелую, скучную работу, но и способность принимать решения не выльется в конце концов в обожествление машин, однако, если такое все же случится, не исключено, что это может произойти именно так.
