Иуда. Анатомия предательства Горбачева - [11]

Но еще более странно то, что на партийном Пленуме, собравшемся в разгар «умиротворения» Ирака, даже не предполагалось дать хотя бы оценку происходящему.

Включенный в редакционную комиссию, принялся изучать проект Политического заявления. К своему изумлению, я не нашел в нем даже упоминания о трагедии в Персидском заливе! На мое предложение отразить нашу позицию в связи с этой бойней члены комиссии не отреагировали. В связи с чем я оставил своих коллег в «загашнике», а сам пошел в зал заседаний и подал записку на предмет выступления.

Очевидно, соглядатаи уже успели проинформировать президиум, о чем я собираюсь говорить, — несколько моих записок остались без внимания. И лишь после того, как в очередной раз пообещал, что сам, без приглашения оккупирую микрофон, мне его предоставили. Я сказал, в частности, следующее: «…Нынешнее состояние дел в нашей стране непозволительно рассматривать вне контекста событий, происходящих в мире. А они, эти события, уже обагрены кровью.

…Сегодня во весь свой зловещий рост встала проблема, на которую мы обязаны дать незамедлительный ответ, если, конечно, еще не поздно.

Мы должны в открытую сказать о последствиях «Бури в пустыне», должны честно признать, что наши действия были, мягко говоря, в этой ситуации не всегда оптимальны. Да, агрессии Саддама Хусейна, как и любой другой, — нет прощения. Развязавший ее должен понести самую суровую кару, даже после того, как он освободит оккупированный Кувейт. И мировое сообщество в лице ООН незамедлительно начало осуществлять эти карательные акции, самой действенной из которых стала блокада. Неукоснительное исповедывание ее, уже ощутимо давившее на Ирак, моральное всемирное осуждение агрессора и другие политические действия, казалось, вселяли надежду на локализацию конфликта. Будем откровенны, ведь и мы, вплоть до рокового часа, не верили, что война разразится. Не верили, ибо, согласимся, для мирного урегулирования были использованы далеко не все рычаги.

В этой связи достойна самого пристального внимания и анализа та поспешная сверхактивность, с которой американская сторона побуждала союзников из всех вариантов принять как единственно возможный, не имеющий альтернативы, — военное вмешательство. Все это, естественно, преподносилось под благородным флагом защиты общечеловеческих ценностей. И кто осмелился подвергнуть сомнению эту высокую идею?!

Но ведь мы знаем, что США, при всей приверженности к общечеловеческому, никогда не забывали о своих национальных интересах. Причем не стесняясь определять угрозу им в любой точке планеты и, как правило, — за тысячу миль от своей территории.

Позвольте, а у нас что — нет своих жизненных национальных интересов? А ведь в то время как американцы наблюдают за театром военных действий с дистанции в несколько тысяч верст, СССР превратился, по существу, в прифронтовое государство, поскольку война развернулась всего за 260 километров от его границы. Позволительно ли забывать и тот фактор, что значительная часть населения нашей страны мусульманского вероисповедания? Но даже если бы этот фактор отсутствовал, то не кощунственно ли говорить о ценностях общечеловеческих, если ради них бросается на смертную Голгофу жизнь сотен тысяч ни в чем не повинных иракцев, израильтян, да и союзников? Меня поражает, мягко говоря, смелость иных государственных деятелей, которые, поудобнее опираясь одним сапогом о Гренаду, а другим — о Панаму, с профессорской назидательностью вещают нам о тех же общечеловеческих ценностях, о нарушениях прав человека и прочее…

Или тут действует принцип: «Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку»? Но ведь подобная, признанная нами избирательность свидетельствует о том, что мы априори согласились с особой, юпитерской ролью одной стороны, любые действия которой не подлежат анализу со стороны покорно бредущих на заклание быков, в стадо которых кто-то упорно пытается загнать и нашу страну!

Я, переживший вторую войну, не хочу, чтобы далекие потомки, роясь в свалке экологической катастрофы, нашли под пеплом обгоревшие декларации о национальном суверенитете, которые так и останутся лишь декларациями. А посему я призываю Коммунистическую партию вместе со всеми общественными движениями потребовать от Верховного Совета, Правительства и Президента обратиться к мировому сообществу с призывом любыми средствами остановить военные действия в Персидском заливе. Для этого надо немедленно созвать чрезвычайную сессию ООН и на Совете Безопасности единодушно проголосовать за прекращение методического расстрела целых народов. Одновременно надо создать национальные и международные экспертные комиссии, которые бы уже сегодня определили, чем грозят человечеству катастрофические нарушения экологического равновесия в Персидском заливе. Ибо для нас, переживших Чернобыль, промедление в этом смысле — воистину смерти подобно.

* * *

По всему было видно, что Вам весьма не понравилось сказанное. И даже шокировало, поскольку это было произнесено впервые на таком высоком уровне и прозвучало диссонансом в слаженном хоре радикалов. Министр Бессмертных пробормотал что-то невнятное. Но многие поддержали мое предложение включить в Политическое заявление Пленума последний, V пункт, гласящий: «Выражая глубокую озабоченность опасным развитием событий в зоне Персидского залива, Пленум призывает государственное руководство страны предпринять необходимые дополнительные шаги перед международным сообществом и Организацией Объединенных Наций для прекращения кровопролития, упреждения невосполнимого ущерба окружающей среде и перевода военного конфликта в русло политического решения в духе резолюций Совета Безопасности ООН». («Правда», 4 февраля, 1991 г.)