Иту-Тай. Темный Ветер с зеленых холмов - [6]

"Вот дурень, поперся, наслушался сказок, герой какой… Блин, надо же было так выставиться…".

Костер был еще виден. Там наверняка засуетился уже бдительный Вениамин, осуществляющий за членами Семерки особый контроль.

"Ну и пусть. Вот возьму и найду этот чертов папоротников цве-ток. Вот все забегают. Как он хоть выглядит-то?".

Максим закусил губу и зашагал дальше, выставив перед собой руки с растопыренными пальцами. Через несколько минут костер окон-чательно исчез из виду. Вокруг были жуткая ночь и жуткий лес, в котором распускался где-то в призрачном свете луны редкий цветок папоротника, и довольные черти сноровисто доставали из-под зем-ли свои несметные сокровища, уверенные в том, что в эту ночь никто не осмелится побеспокоить их своим присутствием.

1. ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛИЦА

(Главы-реконструкции, 1999 г ., Москва)

Самолет тряхнуло, и мимо иллюминаторов побежала смазанная картинка посадочного поля. Обстановка в салоне неуловимо смяг-чилась. Многие пассажиры неосознанно делали глубокий вдох, рас-слабляющий чуть больше обычного напряженные мышцы шеи, спи-ны и брюшного пресса. Организм всегда ведет себя так. Там, в возду-хе, он во "враждебной" среде, он напряжен, он на волосок от гибели. На земле он в среде "привычной", он в безопасности, наступает фаза релаксации, и все тело отдается этому приятному ощущению – отды-ху от страха. "Дамы и господа", – приятный голос стюардессы раз-дался в салоне, зашелестев в динамиках селекторной связи, и все разом пришло в движение, послышались щелчки отстегиваемых поясов, бормотание и шорох газет. – "Наш самолет совершил по-садку в аэропорту "Домодедово" города Москвы…".

Пассажиры засобирались, в нетерпении привставая, с надоевших за несколько часов полета кресел, и хотя самолет еще только вырули-вал на стояночную площадку, в проходе образовалось некое подо-бие очереди.

Только один мужчина среди всей этой кутерьмы оставался недви-жим. Его глаза были полуприкрыты, казалось, что он дремлет. Окру-жающая суета его не беспокоила, и может быть поэтому, смуглое вос-точное лицо его вызывало у некоторых соседей, обращавших на него внимание, ассоциации с безмятежным обликом медитирующего Буд-ды, застывшего в неудобном кресле и грезившего о неизбывном. Един-ственное, что не соответствовало привычному для многих европейцев образу Будды, была печать времени на его лице – длинные волосы с сильной проседью и глубокие морщины, свидетельствующие о почтен-ном возрасте их обладателя. Одет мужчина был неброско, но очень аккуратно и даже со вкусом. Одежда была подобрана тщательно и выдержана преимущественно в серых тонах. Словом, пожилой жи-тель какой-нибудь небольшой республики со средним достатком, вот такое впечатление сложилось о нем у соседа по креслу, крупного уса-того здоровяка с рыхлым раскрасневшимся лицом, который погляды-вал на дремлющего пассажира и неприязненно думал о том, что ста-рик не самый лучший попутчик, который попадается в дороге: за все время полета он не произнес ни единого слова, не сделал ни единого движения. И только еле заметное колыхание грудной клетки свиде-тельствовало о том, что он дышит, а, следовательно, еще жив.

Сосед раздраженно качнул головой и. наклонившись к самому уху старика и обдавая его густым запахом баварского пива, выпитого в большом количестве, утробно пророкотал:

– Эй, старина, подъем! Прибыли…

Веки спящего дрогнули, и он медленно открыл глаза, разглядывая склонившегося к нему соседа, который тут же отпрянул назад и, толк-нув рукой сидящую рядом женщину, забормотал извинения. Затем толстяк встал и, не прекращая извиняться, отдуваясь, стал неловко пробираться в проход между рядами кресел. На него никто не обратил внимания, возбужденная атмосфера, царившая в салоне самолета, казалось, подзаряжалась от самого московского воздуха, хлынувшего свежим потоком в открывшуюся дверь. Здоровяк, чувствуя легкий оз-ноб, еще раз обернулся на разбуженного им пассажира и, стремитель-но отведя взгляд, стал мелкими шажками двигаться в направлении выхода, следуя за общим потоком. Первый раз в жизни он видел такие страшные глаза. Словно житель другой вселенной заглянул в этот мир черными, как провалы в бездну, очами. Раскосые глаза взирали на окружающую суету безучастно, будто из иного, бесконечно далекого и ужасного измерения, и на фоне этой завораживающей черноты вспы-хивали и гасли пурпурные крошечные протуберанцы, похожие на мер-цающие искры от костра. Исходя из своего жизненного опыта и бога-того воображения, здоровяк мог предположить, что такие глаза могут принадлежать разве что хладнокровному и многоопытному убийце. Не было в них тех эмоций, которые проявляются в обычном человечес-ком взгляде. Не было в них мира и спокойствия, присущих облику Будды, растаявшему как призрачная иллюзия в момент пробуждения длинноволосого старика. Только полная покорность судьбе и леденя-щий холод полного равнодушия, характерный, вероятно, только для темных богов на иллюстрациях к восточным сказкам.

"Он сумасшедший! Или, скорее, бандит, волчара матерый".

Здоровяк вышел на площадку трапа и почувствовал, что успокаи-вается.