Итоги XX века для России - [4]
ПЕССИМАЛЬНЫЙ пример мы наблюдаем в Германии. Здесь буржуазные отношения бурно развивались в течение XV–XVI веков, раскрестьянивание носило взрывной характер и произошло весьма радикально в ходе вначале — Великой Крестьянской, а затем — жесточайшей Тридцатилетней войны (1618–1648), когда было выбито вообще 85 % немецких мужчин. Процесс оказался замкнут в границах самой Германии, важнейшей причиной чего была катастрофа Тевтонского ордена под Грюнвальдом (1410), прекратившая бурную дотоле колонизаторскую экспансию немцев. За то, что социальный «взрыв», обусловленный раскрестьяниванием, оказался направлен полностью внутрь, а не вовне страны, немецкая нация расплатилась двумя с половиной столетиями глубокого экономического и политического упадка, обезлюдев и застыв в феодальной раздробленности. (Счастливое исключение среди немецких земель — Пруссия, уложившая избыток своих крестьян не в гражданских, а в завоевательных и объединительных войнах Гогенцоллернов XVIII–XIX вв.).
Но, как уже говорилось, внеэкономическое раскрестьянивание являлось до нашего столетия обратимым. С 1870 г. население объединенной Германской империи стремительно росло и увеличилось к 1925 г. на целых 23 млн. человек, составив 63 млн., из которых 70 % к 1939 году уже переместилось в город. Немцы сумели не только восстановить популяцию, но и встать (в лице объединенной, имперской Германии) на пороге нового раскрестьянивания, через который они первоначально перешагнули в 1914 году, а окончательно — в 1939. Решимость быстро размножавшихся немцев воевать была обусловлена по большей части именно тем, что мир к тому времени уже был в основном поделен, и невоенным образом получить новые земли для оттока миллионов людей, раскрестьяненных в ходе капитализации страны (Германия осуществила промышленный переворот к 1880-му году), стало невозможно. Кайзер, мечтавшей о самой большой армии в мире, специально запретил немцам эмигрировать, повторив по сути ситуацию XVI века. Взрыв немецкого демографического котла стал неизбежен. Гитлер смотрел в самый корень проблемы, когда еще в «Майн кампф» заявлял: «Нас, немцев, проживает по 150 человек на квадратный километр: разве это справедливо?» Однако народы Европы не сошлись с немецким народом во взглядах на справедливость, в результате чего немцы потеряли за 1939–1945 гг. примерно 15 % своей численности (кое-кто еще уехал в Южную Америку), и проблема «лишних людей» утратила в Германии актуальность. Позднее в переставшей рожать стране возникла проблема, обратная по значению: миллионы гастарбайтеров… Сегодня в Германии живет около 8 млн. иммигрантов, и это количество растет. Жуткое прошлое, страшное будущее.
ФРАНЦИЯ тоже плохой пример для подражания. Она отставала в развитии капитализма и от Англии, и от Германии, долго оставаясь феодальной в целом страной. Объективные процессы экономического раскрестьянивания затронули, разумеется, и ее, что выразилось в колониальной политике французской короны (Карибские острова, Канада и др.) и длительных, кровопролитных войнах Людовика XIV, пытавшегося перекроить карту Европы. Однако французский абсолютизм недаром был символом крепости феодальных отношений и дворянства как класса. Именно косностью французского феодализма и объясняется тот факт, что раскрестьянивание Франции всерьез началось лишь с буржуазно-демократической революции 1789 года. Носившее, как и в Германии, взрывной характер, оно поначалу оказалось обращено вовнутрь страны (что привело, в частности, к физическому уничтожению целой крестьянской области — Вандеи), но затем, через этап оборонительных войн, преобразовалось в войны завоевательные, наполеоновские. Раскрестьянивание страны шло посредством этих войн, и результат был настолько радикален, что в битве под Ватерлоо Бонапарт был вынужден выставить на поле сражения 15-летних мальчишек: французское крестьянство было полностью выбито, обескровлено и не могло более поставлять пушечное мясо.
От такого чрезмерного кровопускания нация уже никогда не оправилась. Франция в течение целого столетия пыталась восстановить прежний человеческий потенциал (но часть этого потенциала была израсходована на приобретение колоний в Африке и грандиозную перестройку Парижа, сравнимую только с советскими «стройками века»). Если, несмотря на наполеоновские войны, французам все же удалось за 1801–1851 гг. увеличить свою численность на 8,3 млн. человек, то в дальнейшем, по мере оттока сельского населения в город, наблюдается неуклонное снижение рождаемости. Этим, в частности, объясняется поражение Франции во Франко-Прусской войне. В 1900 г. в этой стране был отмечен уже «минусовой прирост» населения — минус 26 тыс. человек; в 1911 г. — минус 33 тыс. А если сравнить население Франции за 1870 (37,5 млн.) и 1926 (38 млн.) годы, то мы увидим, что, в отличие от Германии, выросшей в полтора раза, она почти не увеличила за этот период свое национальное (без иммигрантов) население.
