Итоги, 2013 № 44 - [21]

Правовая система стройна, спаяна единой логикой. Разрушение логики в одной ее части обрушивает все остальное. Общество, которое расширяет право до границ морали, теряет и право, и мораль. Общество, которое сужает нравственность и мораль до границ права, становится по сути аморальным. И то и другое — материя деликатная, очень разрушительная. Тут нельзя поддаваться соблазнам подмен, требуются ювелирно выверенные шаги.

Да, в Израиле активно используют наказание косвенно причастных к теракту лиц при борьбе с террором. Скажем, сносят бульдозерами дома и прочее, и это нередко срабатывает: семья понимает, что она вылетит на улицу, и многие бегут в полицию стучать на родственника. Но не факт, что это правильно, и не факт, что эта практика достойна копирования. К тому же Израиль не идеальный, мягко говоря, пример правовой модели. Евреи пережили Холокост, и эта нация до сих пор претендует на особые права и прерогативы.

У нас же правовая система, по-моему, уже существует в виде мечты и разной степени воспоминаний. Она трещит по швам в результате кипучей депутатской активности. Ее поступательно разрушает бессистемная, хаотичная, прецедентная по каждому поводу, по каждой картинке в Интернете манипуляция с правом.

Нынешний закон — из этой обоймы.

Жизнь взаймы / Дело

Жизнь взаймы

/ Дело

«Ни у банков, ни у нас нет достоверной информации о зарплатах россиян», — говорит гендиректор Национального бюро кредитных историй Александр Викулин

 

Одним из немногих драйверов роста экономики, как считают эксперты, остается потребительский спрос. Покупать наши граждане, что и говорить, любят. Но все чаще — в кредит. Что происходит на рынке потребительского кредитования, «Итогам» рассказал генеральный директор Национального бюро кредитных историй Александр Викулин.

— Александр Юрьевич, в этом году в первом полугодии рост потребительского кредитования составил 15,9 процента. Это сейчас самая быстрорастущая отрасль в российской экономике. С чем это связано?

— На это влияет много факторов. Самый главный — мы растем с очень низкого старта. По сути, развитие потребительского кредитования в нашей стране началось только в 2000-х годах. С нуля расти всегда легче, чем тогда, когда в стране все население уже закредитовано и перекредитовано. Отмечу, что у нас довольно развитое законодательство, имеющее отношение к кредитованию. В первую очередь я имею в виду закон о кредитных историях. Теперь банки могут оценивать свои кредитные риски более точно. Кроме того, за последние 5—10 лет наши банки усовершенствовали свои механизмы кредитования. То есть подходят к заемщикам индивидуально, и ставки для каждого из них различны. Такого, как раньше, когда за плохих заемщиков платили хорошие, уже нет. Наконец, сами банки живут в условиях жесточайшей конкуренции. Это заставляет их бороться за каждого платежеспособного клиента.

— Зато пугает другое. При таком потребкредитовании не происходит адекватного роста рынка розничных услуг. На что в таком случае идут деньги?

— «Мгновенные», оформленные прямо в магазине, и денежные кредиты занимают 48 процентов в структуре обязательств населения. Еще 13 процентов приходится на кредитные карты, 25 и 14 процентов — соответственно на ипотеку и автокредиты. Кроме того, уже появилась значительная доля граждан, которые берут новые займы, чтобы погасить старые. Рост количества таких заемщиков заметен. Хотя пока и не критичен.

— Давайте определимся с терминами. На мой взгляд, закредитованность — это ситуация, при которой большая часть населения в силу разных причин теряет способность платить по долгам банкам. А на ваш?

— Вы не правы. В классическом понимании закредитованность — это превышение допустимого уровня соотношения ежемесячного платежа по кредиту и ежемесячного дохода заемщика. Например, если он больше 50 процентов, то считается, что долговая нагрузка для человека запредельна. Так полагают американцы. И, на мой взгляд, правильно.

— Александр Юрьевич, в отличие от США разрыв в доходах самых богатых и самых бедных в России грандиозен. Он один из самых больших в мире. Получается, что при определении уровня закредитованности мы не можем брать среднюю зарплату и судить о ней по объему выданных кредитов к ВВП.

— Я говорил про соотношение кредитной нагрузки и конкретной зарплаты. Поэтому разницы, получает человек 100 или 10 тысяч, в данном случае нет. Если человек платит 20 процентов, то у него все равно остается 80 процентов. Мы, к сожалению, не можем рассчитать классическую закредитованность. Потому что ни у банков, ни у нас нет достоверной информации о зарплатах россиян. Проблема в том, что заемщики приходят и, заполняя заявку на кредит, предоставляют справку с места работы о своих доходах, но эти документы часто подделывают. Совсем недавно читал интервью президента ВТБ24 Михаила Задорнова, в котором он говорил, что если бы у банков была информация о доходах, то ставки по кредитам могли бы сразу снизиться на 0,5—1 процент. Это существенно. Но информация эта есть только в Федеральной налоговой службе и в Пенсионном фонде, а они ее не предоставляют. Хотя такая информация нужна еще по другой причине. В случае форс-мажора погашение кредита для человека может оказаться не первоочередной задачей. Ему надо платить за свет, за воду. В конце концов, одежду надо покупать. Поэтому я говорю не о кредитных обязательствах, а об уровне текущей долговой нагрузки человека. И если банки будут знать ее, то изобретать что-то новое нам не придется.