Итоги, 2012 № 41 - [22]

Первой, можно сказать, рассекреченной собакой в космосе стала Лайка, которую запустили аккурат накануне годовщины Октябрьской революции — 3 ноября 1957 года. Лайка была жива в течение четырех витков вокруг Земли и умерла от перегрева, вызванного конструкторской ошибкой, но об этом официально сообщили только после праздника. Надо сказать, что и этот запуск не вызвал большого резонанса в советских массмедиа. О собаке-космонавте вообще упомянули вскользь. Зато на Западе полет Лайки стал сенсацией. «Самой одинокой и несчастной в мире собакой» назвали ее американские защитники животных, предложившие поставить следующий подобный эксперимент непосредственно на Хрущеве.

— А на скольких запусках вы присутствовали?

— Не считал. Да это и не важно… Любопытнее другое — то, что с космическими стартами у нас, журналистов королевского призыва, связано немало историй. Вот одна из них.

Где-то в начале 60-х нас собирает наш куратор офицер КГБ: «Утечка информации от кого-то из вас пятерых. Кто-то среди вас заранее капает американцам, когда состоится запуск нашей ракеты. На Западе знают…» Ужасно неприятно! Мы со Славой Головановым переглянулись: «Вот мы и под колпаком…» Три месяца тянулось странное, тягостное состояние — нас проверяли, отслеживали каждое наше действие. А потом опять нас собирают ребята из КГБ. Чувствуем, смотрят уже без напряжения, даже с симпатией. «Вот, — говорят, — какая получилась штуковина. Сотрудники разных западных информагентств в Москве постоянно прозванивают на ваши рабочие телефоны, и, когда вас одновременно нет в редакциях, западники знают, что, раз вы в командировках, через три дня пуск». В общем, нам настоятельно рекомендовали разработать для себя такие легенды, чтобы редакционные секретарши могли врагов дезинформировать.

И началась прекрасная жизнь! Я дал нашей секретарше Любе телефонный справочник Академии наук СССР, открыл его на первой странице и сказал: «Любушка, если кто-то будет интересоваться, где я, можешь сообщать названия всех академических институтов, начиная с буквы «А». Только, прошу, не повторяйся…» Так мы и обвели вокруг пальца коварную американскую разведку. Благодаря ей я мог теперь, прикрывшись для всех и вся, включая руководство газеты, маркой почтенного академического заведения, преспокойно поехать вовсе не в него, а на рыбалку в рабочий день.

— Сколько «прожил» первый спутник?

— Он летал 92 дня, совершив 1440 оборотов вокруг Земли. Королев знал, что, когда у корабля форма шара, неизбежны огромные перегрузки — вплоть до 12 g, условных единиц. А спускаемый аппарат в форме фары — это совсем другое дело, с такой аэродинамикой перегрузки меньше. Однако Королев, отработавший шарообразную форму аппарата на первых спутниках, сказал, что «фару» — корабли «Союз» — будем делать потом, а пока у нас найдутся ребята, которые выдержат и эти перегрузки… И Юрий Гагарин, и Герман Титов, и те, кто пошел за ними, это на самом деле выдержали на кораблях «Восток». Поймите, мы не успевали за американцами. Они сделали «фару»— аппараты «Джемини» — на четыре года раньше нашего «Союза».

— Помню, мой старший коллега, а ваш друг и соавтор Ярослав Кириллович Голованов рассказывал, что Королева после его ареста в 1938 году так били на допросах, что сломали обе челюсти...

— Знаю, что Слава Голованов писал об этом в своей книге, но никак прокомментировать это не могу, тем более что свидетелей унижений, перенесенных в ту пору будущим главным конструктором, уже не осталось. В принципе главным космическим конструктором должен был бы стать Валентин Петрович Глушко. Он возглавлял программу создания ракетных двигателей, он спас Королева, приведя его в «шарашку»… Глушко не стал главным конструктором, потому что испугался: «шарашку» помнил. Он боялся, что, если у него что-то не получится, сорвется, опять начнется то же самое — допросы, пытки, тюрьмы… А у Королева был кураж. Он был фанатик в хорошем смысле слова. Как большинство космических конструкторов, яростным однолюбом, если говорить о космосе. Поэтому Королеву и удавалось продавливать во властных инстанциях свои проекты.

Первый этап развития космонавтики в СССР был знаменателен тем, что, несмотря на настойчивое стремление «инстанций» приурочить запуск ракеты к праздничным датам и партийным съездам, непродуманных пусков не было. Если аппарат летел к Луне, надо было выяснить, лежит ли на ее поверхности пыль слоем в двадцать метров, как полагали некоторые исследователи, или поверхность ее твердая. Знаменитая фраза, написанная Королевым: «Луна твердая…» И первый искусственный спутник Земли с его звучным «Бип-бип!» был важным элементом королевской логики. Как он сам скажет позднее: «Он был мал, этот самый первый искусственный спутник нашей старой планеты, но его звонкие позывные разнеслись по всем материкам и среди всех народов как воплощение дерзновенной мечты человечества».

— Вы уверены, что эти красивые слова актуально звучат и в наше цинично-меркантильное время?

— Всегда звучат. До н. э. — «до нашей эры» — это все, что было до 4 октября 1957-го. Первый спутник стал начальной точкой отсчета новой эры, космической. Этот маленький шарик утвердил нас в стремлении осваивать космос, а сегодня нет ни одной области нашей жизни, которая не была бы завязана на космос, — от обороны до производства препаратов для борьбы с тараканами. Космические исследования невероятно выгодны: на каждый вложенный доллар девять долларов прибыли. Так, полет Нила Армстронга и его друзей на Луну обошелся американцам в 30 миллиардов долларов, но доход от него — 300 миллиардов! За счет новых технологий и их использования.