Итоги, 2012 № 05 - [21]

— Вы говорите о Наполеоне чуть ли не как о демократе. Но почему тогда он не отменил крепостное право в России?

— Он опубликовал декрет об отмене крепостничества, но не смог его реализовать, понимаете? Россию он вообще не понимал. Корсиканцы — ловкий народ, они умеют приспосабливаться. Но в случае с Россией Наполеон никак не мог уразуметь, что сопротивление ему оказывают не только солдаты, а весь народ — от мала до велика. В Европе, за исключением, пожалуй, Испании и Португалии, ничего подобного не было и быть не могло. Не говоря уже о том, что везде у Наполеона, включая Россию, скрывались шпионы. Они доставляли императору ценнейшую, адекватную информацию. Но у него было свое, раз и навсегда сложившееся представление о русских как о народе мужиков, рабов. На самом же деле русские оказались нацией патриотов. Наполеон даже не представлял себе климатическую специфику этой страны. Представьте себе, 19 октября, покидая Кремль, он сказал своим приближенным потрясающую фразу: «Это прекрасная страна. Здесь почти такой же климат, как в Фонтенбло». Через несколько недель десятки тысяч французов и итальянцев, австрийцев и хорватов, немцев и голландцев остались заживо замерзшими в российских полях и лесах… Недооценил Наполеон и царя Александра. Он держал его после лобзаний на плоту в Тильзите за младшего брата, которого можно очаровать и обвести вокруг пальца. Все оказалось ложным: Александр проявил твердость.

И вообще, Наполеон не хотел завоевывать Россию. Он надеялся, что после нескольких сокрушительных поражений, которые он нанесет русской армии, Александр покорно пойдет на переговоры, а затем совместно с Францией дружно выступит против Англии, где бы она ни присутствовала. Думаю, что, только уходя из сожженной Москвы, Наполеон осознал трагизм ситуации, в которую попал по собственной злой воле. Восемьсот тысяч солдат и офицеров практически из двадцати стран континентальной Европы вступили как захватчики на российскую землю, ушли же обратно, за границу, максимум десять процентов от этой человеческой массы. В новой истории нашего континента большего разгрома за столь короткий срок ни одно государство не знало.

— Поэтому и нет до сих пор в Париже ни одной улицы, носящей имя Наполеона.

— Зато есть улица Бонапарта. Бульвары и площади, названные в честь его маршалов и генералов… Необычность ситуации заключается в том, что французы Бонапарта воспринимают под знаком плюс, а Наполеона — под знаком минус. Как будто это два совершенно разных человека. Впрочем, в этом и кроется истина: одно дело — генерал революции, другое — военный деспот, обрекший на вымирание миллионы. Такова жизнь: именно в эпоху кризисов решаются основные задачи человечества. Государства-нации, те самые, которые возникли в Европе после войн Наполеона, больше не существуют. Они изжили себя. Вызовы, которые кидает нам время, имеют сегодня глобальный масштаб. И ответ наш на них должен быть глобальным, а не национальным.

Вот уже несколько десятилетий мы идем к созданию, а точнее — к признанию мирового правительства. Моя в полном смысле слова наполеоновская амбиция — в той или иной форме принимать участие в деятельности этой структуры, в какую бы ипостась она ни была обличена. Без такого правительства мы с задачами, поставленными современными кризисами, никак не сладим. Обратите внимание на то, что происходит сегодня в Европе. В критической обстановке разрешается невыполнимое. Болезненно, со скрипом рождается прообраз управленческих систем будущего. То, что у нас сейчас творится с финансами, скоро активно начнется и в политической сфере. Обидно только, что от кризисов страдают в первую очередь люди со скромным достатком.

— И последний вопрос: получаете ли вы роялти от использования во всем мире торговой марки «Наполеон»? Ведь под вашим фамильным брендом продается буквально все — от коньяка до дубленок.

— Как говорится, не в бровь, а в глаз. Если бы я получал хотя бы по одному проценту от прибылей с использованием налево-направо моей фамилии, я бы в пятнадцать лет уже ушел на пенсию и уехал бы загорать куда-нибудь на райский остров. Почему же ни я и никто из моих предков этого раньше не сделали? Ума не приложу… Спасибо за практическую идею, я всегда поражался нестандартностью русского мышления. Обещаю вам: если проиграю на выборах, непременно устрою показательное судилище над каким-нибудь спекулянтом, использующим нашу императорскую фамилию. Наполеон никому не позволит наступать ему на ноги. Разве не так?..

Кирилл Привалов

 

Лови момент / Общество и наука / Наука

 

Недавний лауреат Нобелевской премии Андре Гейм вновь напомнил о себе. Знаменитый физик вместе с коллегами из университета Манчестера опубликовал исследование о магнитной природе графена. Работа, которой официально руководила старший преподаватель Института физики и астрономии университета Манчестера доктор Ирина Григорьева, интересна не только парадоксальным результатом — превращением немагнитного по своей природе материала в магнит. Это еще и большой шаг на пути к перевороту в современных технологиях. Намагниченный графен может оказаться тем самым недостающим звеном, которое выведет электронику на новый уровень — уровень спинтроники, на котором будущие девайсы, хранилища информации и компьютеры смогут работать совершенно по иному принципу.