Италия — колыбель фашизма - [2]

Ее интеллигенция никогда не играла той руководящей, организующей, деловой роли, которая выпадает на долю образованного слоя в Англии, Франции, Германии. Впрочем, итальянская интеллигенция была, по-видимому, и неспособна к такой роли: импульсивная и неуравновешенная, она металась из одного строя мысли в другой, она бывала «по очереди маццинистской, республиканской, гарибальдийской, монархической, демократической, либеральной, консервативной». Ее постоянная материальная необеспеченность могла отчасти служить объяснением ее идеологической неустойчивости, ее «бесхребетности».

Итальянская буржуазия, с своей стороны, проявляла и социальную, и моральную неподготовленность стать действительным ферментом государственного порядка. Итальянский капитализм – явление новое. Ни специфической банковской атмосферы, ни урбанизированного рабочего класса, ни резкого разделения населения на обособленные социальные группы не наблюдалось в Италии до начала нынешнего века. В таких условиях буржуазия не могла пройти надлежащей исторической школы. Не было у ней социального опыта и дальновидного классового сознания, не хватало культурных ресурсов стать подлинной «либерально-консервативной» силой. И качественно, и количественно она для этого не годилась.

Бедное и многочисленное чиновничество. Вечно нуждающееся, недостаточно образованное и не слишком сознательное офицерство. Аристократия, оскудевшая в качестве государственной силы, политически сошедшая на нет. Церковь, традиционно обиженная на государство и потому не склонная ни в чем ему помогать. Такова картина «командующих классов» в Италии XIX века.

Италия – страна, главным образом, аграрная: земледельческого населения в ней вдвое больше, чем связанного с промышленностью (10 и 5 миллионов). Но земельный вопрос в Италии всегда был сложен, как нигде: недаром говорят, что там не один, а 8 или 10 аграрных вопросов! Крестьянство расслаивалось социально и географически: мелкие собственники (около 2 миллионов), фермеры и арендаторы-исполовники (mezzadri, около 3 миллионов), наемные батраки и поденщики (braccianti – свыше 4 миллионов) – вот, согласно данным 1911 года, разнохарактерные и часто взаимно враждебные прослойки внутри единой, казалось бы, социальной формации. Соотношение этих прослоек различно в различных провинциях. В Тоскане и Средней Италии половники, живущие культурою фрукт и огородничеством, чувствуют себя гораздо лучше, чем на юге, где сеется одна лишь пшеница и где условия аренды значительно более сложны и менее справедливы (система посредников – gabelotti). На севере – родине политического движения Италии – постоянно заявлял о себе сельский пролетариат, «фабрикующий землю», превративший скудные земли низкой долины По длительной разработкой в прекрасную, плодородную местность, дающую квалифицированные культуры. В этом районе наблюдается крайнее дробление земельных владений на мелкие, карликовые участки: фермеры, арендующие землю, а также зажиточные крестьяне собственники. На юге и отчасти в центре сохранились помещики с их знаменитыми «латифундиями», раз уже – по свидетельству Плиния старшего – «погубившими Италию». Правда, этим южным помещикам феодального типа так и не удалось в современной Италии сплотиться политически в партию «магнатов» или «юнкеров», способную стать опорою реакции на манер прежней прусской или венгерской: для активной политической роли они оказались слишком ленивы и недостаточно культурны. Но все же в их руках было достаточно земель, возделываемых и запущенных в зависимости от почвы и доброй воли владельца. В начале 1900 годов (особенно в 907 и 908) по стране прокатилась волна аграрных волнений, причем уже тогда экономическая борьба явственно переходила на своем левом фланге непосредственно в политическую: против собственности! Свыше четырех миллионов сельских батраков, полунищих и эксплуатируемых, представляли собою прекрасную среду для культуры беспокойных и радикальных лозунгов. Пусть даже заветная мечта каждого из них – стать фермером, но покуда мечта не воплощена, умело подогреваемая социальная зависть способна выковать из этих людей отменный революционный материал. Их требования, все более настойчивые, принуждали капитал стараться обойтись, по возможности, без них, что было достижимо лишь усовершенствованием техники. Государство шло навстречу крупному капиталу, отпускало субсидии для устройства каналов, дорог, земляных улучшений. В свою очередь, социалисты стремились успешнее сплотить и подчинить своему влиянию батрацкие элементы деревни путем организации «красных лиг», «палат труда» и проч. Подчас положение становилось достаточно острым. Земельным собственникам кое-где приходилось в качестве мер сопротивления и воздействия прибегать к сильно действующим средствам: к отказу от производства и локаутам. В Сицилии дело доходило до эпидемических разгромов помещичьих усадеб; львиная доля вины за них падала на близорукую и жадную несговорчивость помещиков. Нужда, голод, отчаяние толкали на эксцессы бедноту отсталых южных провинций. Она не была приучена ожидать защиты и помощи от законной власти. Отсюда и знаменитая «мафия», самоорганизация инициативных, но в то же время и бесшабашных элементов, которым «закон не писан», своего рода «благородных разбойников», порою, впрочем, забывавших о своем «благородстве».