Истребитель подводных лодок - [21]

«Уокер», приготовившись сбросить глубинные бомбы, вышел в атаку. Но, к сожалению, контакт был потерян, когда мы находились еще в 500 метрах от предполагаемого места лодки. Это означало, что при ведении атаки нам придется основываться главным образом на догадках и предположении, что противник продолжает идти курсом и скоростью, которые были приняты при расчете нашего боевого курса. Мы даже начали сомневаться, имели ли мы контакт действительно с подводной лодкой. Ведь это мог быть контакт с косяком рыб, которые при атаке обычно рассеиваются. Но так или иначе мы сбросили бомбы в месте и во время из расчета на поражение подводной лодки.

Немного отойдя и развернувшись, чтобы снова восстановить контакт в точке, указанной нашим автоматическим планшетом, мы ничего не нашли, и наши сомнения усилились. Но когда поиск был произведен на большей площади, мы снова получили четкий контакт, по всем признакам принадлежащий подводной лодке, идущей под моторами. «Уокер» вновь зашел, чтобы произвести точно рассчитанную атаку, и опять контакт был потерян на дистанции около 500 метров от цели. Когда же, наконец, цель удалось снова обнаружить, она оказалась далеко от того места, где мы рассчитывали ее найти.

Теперь я понял, что мы имели дело с немецкой подводной лодкой, обладающей глубиной погружения и поворотливостью значительно большими, чем было известно до сих пор. Дистанция, на которой терялся контакт, указывала на большую глубину погружения цели, так как луч асдика имел постоянный «угол снижения» и подобно прожектору мог вращаться в горизонтальном направлении, но его нельзя было поднять или опустить. Таким образом, при нашем приближении цель постепенно входила во все более сужающуюся часть луча. На определенной же дистанции лодка выходила из звукового конуса асдика, и эхо больше не поступало в его приемник.

Потеря контакта на расстоянии около 500 метров означала, что немецкая подводная лодка находилась примерно на глубине 180 — 200 метров, а наша разведка в то время называла предельную глубину погружения подводных лодок 105 метров. На основании этого предположения наши глубинные бомбы были сконструированы таким образом, что наибольшая глубина взрыва, на которую их можно было установить, составляла 150 метров.

Точно так же разведка заставила нас думать, что маневренные качества немецких подводных лодок серийной постройки эквивалентны маневренным качествам наших подводных лодок. Однако, когда после каждой атаки контакт восстанавливался, цель оказывалась в точке, указывавшей, что лодка имела возможность маневрировать значительно быстрее.

Итак, мы обнаружили немецкую подводную лодку, но не смогли нанести ей смертельный удар оружием, которое имелось в нашем распоряжении. В течение долгого теплого летнего утра, когда море было спокойно, «Уокер» и норвежский эскадренный миноносец «Бат», который вместе с нами разыскивал немецкую подводную лодку, пытались предугадать дальнейшие маневры командира лодки. И если мы не могли сделать так, чтобы наши глубинные бомбы взрывались на одной с ней глубине, мы надеялись, что по крайней мере сможем заставить их взорваться точно над подводной лодкой.

К нашему стыду, немецкая подводная лодка спокойно продолжала свой путь под водой, пока мы не израсходовали все глубинные бомбы. Если бы мы смогли поддерживать контакт, можно было бы вызвать другие корабли для продолжения атаки и в конечном итоге заставить подводную лодку всплыть, когда ее аккумуляторная батарея разрядится. Но, к несчастью, асдик имеет один серьезный недостаток. Если поверхностные слои воды в океане нагреваются или охлаждаются до определенных пределов, звуковой луч искажается и в конце концов может отклониться под острым углом ко дну моря или к поверхности. Жаркое летнее солнце, сверкающее над необычно спокойной Атлантикой, изо дня в день создавало именно такие условия, и вскоре нам стало ясно, что мы потеряли контакт. Настойчивый поиск, охватывавший все большее и большее пространство, не дал результатов, и мы поняли, что потерпели поражение.

От эскортных кораблей без глубинных бомб конвою небольшая польза, а так как наш конвой в то время был уже на выходе из опасной зоны, мы с разрешения командования поспешили обратно в Лондондерри, чтобы пополниться боеприпасами. Здесь мы доложили о наших наблюдениях: немецкие подводные лодки погружаются на глубину 180 метров или более, и в подводном положении диаметр их циркуляции меньше, чем у эскадренного миноносца. Это сообщение было встречено скептически. Однако в августе «U-570», не имевшая повреждений, попала в наши руки. И это подтвердило правильность наших заключений. В результате были сконструированы и выданы эскортным кораблям глубинные бомбы с установкой на взрыв на глубине до 210 метров.

Но проблема боевого применения глубинных бомб для нанесения точного удара по-прежнему оставалась неразрешенной, пока покойный капитан 2 ранга Уокер выдающийся истребитель немецких подводных лодок — не изобрел метод, названный им «атака подкрадыванием». Я применил его позже, и он дал хорошие результаты.

Медленно тянулись летние дни. Противник очень редко атаковал наши конвои, и офицеры штаба в Дерби-Хауз стали слишком самоуверенными. Основной принцип обороны конвоев — охранение их группами эскортных кораблей, сформированных и подготовленных как тактическое соединение, находящееся под командой начальника, тактические взгляды которого командиры кораблей знали настолько хорошо, что в бою почти не приходилось отдавать приказаний, — постепенно был забыт.