История Золушки или Каникулы в волшебной стране - [7]

Впрочем, не она одна. Взлетели все, собрались на высоте 2000 метров и сразу же взяли курс на юго-запад. Даже на этой высоте было жарко и душно, словно, и не отрывались от земли. Лето в самом разгаре, и солнце печет "со всей дури", однако полет сквозь "мартеновскую печь" продолжался недолго. Ишаки взбирались все выше и выше, и снова повторялось все то, что стало уже привычным за эти долгие июльские дни. Вначале в кабину проник холод, и вскоре теплой осталась только ручка управления. Потом стало труднее дышать. Кира уже не дышала, а "пила" воздух большими жадными глотками, но его все равно не хватало, а кислородных масок у них тогда еще не было. Не предусматривалось, так сказать.

Между тем, стрелка альтиметра неуклонно ползла вверх, поднимаясь от одной цифры к другой. Вот она уже вскарабкалась на отметку 5300. Здесь, на высоте, в открытой кабине истребителя, - а Кира, как и многие другие пилоты, идя в бой, фонарь не закрывала, - стало совсем плохо. Когда и куда утекла вся энергия, как это выдуло из здоровой молодой женщины всю бодрость, все силы до последней капли? Киру охватила апатия, полное равнодушие ко всему. Она, словно бы, оцепенела. Даже простой поворот головы требовал неимоверного усилия. А ведь нужно было и дальше набирать высоту.

Холодно стало дьявольски. Мороз, что называется "пробирал до костей", прямо как зимой в Тобольске. Но там, в России, тем более, в Сибири зимой люди носят шубы и валенки, а здесь, в кокпите Поликарповского И-16, Кира была в одном летнем комбинезоне, не считая нательного шелкового белья. Вот разве что унты надеть додумалась, и за то спасибо.

Ей было холодно и тоскливо, но при всем притом Кира знала, что расслабляться нельзя. Нельзя себя жалеть, и уж тем более нельзя позволить себе ускользнуть в неверную трясину "пьяного" забытья. Она решительно встряхнул головой и несколько раз качнула свой самолет с крыла на крыло, просигналив своим, "Внимание!", и звено начало подтягиваться к своему командиру.

Между тем, на горизонте за белесой дымкой проступили очертания какого-то острова, - названия его Кира не знала, так как не успела толком изучить карту ТВД, - и сразу же к югу от него на темной сини Адриатики отчетливо выделились крошечные корпуса кораблей, идущих в боевом ордере. Они были окутаны клубами порохового дыма, сквозь который прорывались временами яркие высверки залпов. Эскадра одновременно отстреливалась от наседающих на нее английских эсминцев и удерживала на расстоянии пытающиеся бомбить ее тихоходные "уитли". Огромное пространство над кораблями было испещрено черными шапками разрывов. Среди "чернильных клякс" медленно проплывали силуэты двухмоторных бомбардировщиков.

Русские истребители подходили к кораблям на высоте семи тысяч метров, а медлительные неповоротливые бомберы колупались максимум на трех. И все равно это было высоковато для прицельного бомбометания. То ли из-за плотного зенитного огня, то ли из-за того, что пилоты у англичан были молодые и неопытные, но держались "уитли" высоко и причинить кораблям вред, по большому счету, не могли.

Командиром в этом вылете шел штабс-капитан Коковцев, он и подал сигнал "Приготовиться к атаке!", но как раз в этот момент с запада появились чужие истребители. Целых шесть штук. И тогда Коковцев разделил отряд. Первое звено он повел на бомбардировщики, а звену Киры приказал идти на перехват истребителей. Вроде бы, нелогично вышло, ведь первое звено состояло из более опытных пилотов, но так было договорено заранее – предполагалось, что, если истребители и прилетят, то их будет мало, - а раций, чтобы переиграть все на месте, на ишачках той модели предусмотрено не было. Однако приказ, он и в Африке приказ, и Кира повела свое звено на перехват. Сближались быстро – слишком быстро, если честно, – и вскоре она увидела, что бодаться придется не с палубным английским старьем, а с гораздо более быстрыми, маневренными и живучими американскими "Тандерболтами", которые тогда никто еще не называл "тришкиными болтами".

Пока сближались, бриты успели "подвсплыть" и в момент атаки оказались на одной высоте с Кирой и ее звеном. Зазвучал сухой треск первых очередей. Английские пилоты оказались крепкими профессионалами, и самолеты у них были отличные, не чета устаревшим к тому времени и физически, и морально "ишакам". Но думать об этом было глупо, да и некогда, если честно, хотя иметь в виду, разумеется, следовало. Противник силен, и это факт, но так или иначе, правила боя остаются одни и те же: главное, не обороняться, а нападать, иначе сразу сомнут.

Ну, этим она, собственно, и занималась. Атаковала, "отскакивала", уходила с линии прицельного огня, крутилась и вертелась на все лады, - даже ставила машину на хвост, - лишь бы не попасть под раздачу. Но вместе с долгими секундами, проведенными внутри этой бешеной карусели, постепенно приходило и другое чувство. Кира чувствовала, как ее охватывает боевой азарт, настоящее "бойцовское" безумие. Она уже знала это состояние и не боялась его. Напротив, любила это странное чувство, когда кровь кипит, и ты ощущаешь себя всемогущей и непобедимой, как какая-нибудь валькирия или богатырка из русских былин, но голова при этом остается необычайно ясной, сознание холодно, и мозг работает, как арифмометр, только быстрее.