История женитьбы Ивана Петровича - [8]

— Нет, — сказал себе Иван Петрович, испу­гавшись. — Я не буду сегодня звонить этой девуш­ке. Я не буду сегодня звонить никому.

«Женщины? — подумал Иван Петрович, ста­раясь вызвать в себе равнодушие. — Не нужно, достаточно, я уже знаю вперед все, что будет.»

«То есть не нужно куда-то их звать, уводить, уговаривать на что-то, обнимать их руками, -— тут же поправился он, чтобы быть все же честным. — Я и так всех, меня окружающих женщин, всех проходящих, всех встречных, живущих со мной почему-либо рядом — имею немедленно в сердце своем!»

Думая так, он точил свою острую обиду на женщин, хорошо отточил, а потом собрался, спу­стился по лестнице, вышел из дома, прошелся у выхода взад и вперед, повернул в переулок, ми­новал переулок, вышел на большую улицу, потом на проспект, ухватил себя пальцами за края ру­кавов и неспешно двинулся блудить кругом гла­зами.

Со всех сторон на проспект съезжались люди. Они торопились, бежали, давились в трамвае, вскакивали на автобус, пересаживались, а потом доезжали наконец до проспекта, сразу же затиха­ли, расправлялись и пускались в прогулку: руки вдоль тела, нога за ногой, не спеша.

«Какое у меня наслаждение все-таки от про­стых моих глаз! — удивился Иван Петрович и да­же потрогал глаза свои пальцем. Они выпирали под веками и немного дрожали, торопились рас­крыться, только снимется палец. <— Как они цепко хватаются за всё по пути! Больше всего мне, ко­нечно, нравятся люди: как они ходят, как выгля­дят и одеты. А среди них все же мне интереснее женщины.»

Вот совсем молодые — едва только грудь. Как они вышагивают, шествуют строем, легко кидая ногами подолы от платьев!

Стоит у магазина спокойная, зрелая женщина, не защитив свои колени платьем, не нуждаясь, а он у ней в горсти, склонившись, пишет адрес.

Парни втроем уговаривают на что-то рыжую девушку, а рядом, немного в стороне, отойдя, стоят двё других, уже бесповоротно уговоренные, и спо­койно ожидают, не вмешиваясь.

Очень высокая идет по городу вечером совер­шенно одна и ничего не боится. Кто же к ней при­станет? Не каждый. Не найдется такого, чтоб мог к ней пристать и хотя бы достигнуть плеча.

Иван Петрович смотрел, открыв рот. Как ее обнять, думал он. Как обнимают таких громадных женщин?

Патефон, поставленный не на свою, не под пластинку, слишком быструю скорость, орал в окне верещливым бесполым голосом.

Даже едучи в трамвае, Иван Петрович всегда найдет среди женщин такое лицо, которое может ему соответствовать, то есть с которым внутри у него могла бы установиться связь, и прислонится к этому лицу глазами, ничего не желая в ответ от него. «Почему бы это?» — думал он иногда.

Вдруг Иван Петрович встал на месте. Мимо него выступала красивая девушка в брючках. Он так и вцепился в нее глазами.

Нет, это были не те тонконогие девочки, вы­нутые из обычной одежды, пересаженные в брюки с мужского плеча, — это был гренадер в светлых, в серых лосинах, туго наполненных всем, что дол­жно их наполнить; с обозначенными впадинами — там, где надо впасть; с нежными линиями зада, в красных модных сапожках, достигших утолщения икр.

— Ишь ты! — воскликнул про себя Иван Пет­рович. — Какие люди ходят тут в это время! Не­виданные люди.

«Какое же наслаждение идет у меня через глаз! — удивился он снова и зажмурился на мгно­венье. — Вот шагает обросший телом по бокам и с пуза, при ходьбе нажимает на правую ногу, — у меня и от него наслаждение, от того, что я вижу, как он мощно оброс, как старательно нажимает. Всё же я думаю, что это нечестно! Люди идут и не знают, что мой глаз получает и с них удовольст­вие. Может, если бы знали, они что-то сделали? Спрятали пузо, измяли костюмы, не шагали, не подмигивали, не писали в горсти.»

— Нет, это все-таки стыдно, — сказал Иван Петрович едва ли не громко, и ему действительно сделалось стыдно.

Глава третья

СОВСЕМ СТЫДНО

«Вот я иду по улице скромно, — думал Иван Петрович (и теперь, действительно, шел очень скромно), — никого не разглядываю больше из женщин, не пристаю к ним с нахальным знаком­ством, как другие, и это должны они все оценить; сами, сами! меня должны они за это любить, за такую скромность, не похожую на других, несмо­тря на мое желание с ними знакомиться, то есть с женщинами.»

«Но как бы только они оценили во мне мою сдержанность, как бы не подумали, что просто я занят, просто на них не хочу и смотреть, просто мне и сдерживать нечего к ним ¹— они ведь этого не полюбят во мне!»

Иван Петрович заволновался, стал огляды­ваться и увидел еще одну девушку, которая мед­ленно шла ему навстречу, как-то странно, как на уже совершившееся, на решенное, глядя на него распахнутыми глазами.

Она тоже вольно и, как показалось Ивану Пет­ровичу, несколько грустно шла по асфальту пря­мыми ногами, одетая в текучую шелковую кофту

— не совсем по погоде; круглые руки болтались у тела вдоль ее хорошего, основательного роста; волосы скобкой повешены над ушами, временами сползают с ушей на лицо. На лице не видно при­вычки красоваться, а то оно было бы, может, кра­сивым.

«Я бы ей убирал эти волосы от лица», — про­неслось у Ивана Петровича вдруг.

— Возьмите меня с собой! — сказал он нео­жиданно сам для себя, легко так сказал и пошел было дальше.