История женитьбы Ивана Петровича - [11]

— Что так мало? -— спросил Иван Петрович.

А Дуся ответила:

— Хватит.

Она собрала в кошельке и в карманах сдачу и всё положила перед Иваном Петровичем. Иван Петрович удивился и сдачу убрал.

— Ну, что же, — сказал он нерешительно. -— Давайте... Катя, Нина... Любаша... Давайте, Дуся, выпьемте понемногу. Только что же тут пить? Нет, это мало, очень мало! Есть же деньги! У меня как раз получка сегодня.

— Я не хочу, — ответила Нина. — Спасибо

вам.

— Ия, — сказала Катя. — Я тоже... спасибо.

— Пейте вы, — сказала Дуся. — Это вам для настроения. А мы не нуждаемся, мы и так все ве­селые.

— Нет, а я бы глотнула, — сказала Любаша.

— Разок!

— Вот, вот, — обрадовался Иван Петрович. — И я говорю!

— Люба, — сказала Нина. — Ты что, не пила ни разу? Оставь!

— Ну ладно, — сказала Дуся, решившись, как главная.— Тогда сходи сама. Ладно, сходишь? Ку­пи портвейного вина и булку хлеба, я забыла. А больше не трать ничего, не надо. У него они тоже не растут в кошельке.

— Я мигом! -— крикнула Люба и убежала.

Не успели снова начать говорить, а она уже

вернулась с вином.

Сдачу она ссыпала Дусе в ладонь, а Дуся пе­ресчитала и вернула Ивану Петровичу.

Выпили все церемонно, по разу, за столом по­сидеть не захотели, не стали. Тут же все, кроме Дуси и Ивана Петровича, разошлись и сели у себя по кроватям.

«Что же я делаю? — вдруг подумал Иван Пет­рович и ясно поглядел на Дусю. — Теперь мне нужно отсюда уйти!»

— Ну ладно, — сказала Дуся Ивану Петро­вичу. — Выпили? Закусили?

— Да, — ответил Иван Петрович. — Закусил.

— Будем свет теперь гасить, — сказала Дуся.

— Девушки, я буду свет гасить?

— Гаси, — сказала Нина.

— Верно, спать пора, — согласилась с ней Катя.

Люба чего-то засмеялась сама про себя и сама себе рассказала смешное:

— Идешь иногда, а тебе кричат: ты что идешь, пятки сзади? Посмотришь, а они, и правда, сзади. То-то смеху.

Она еще посмеялась сама над собой и стала расстегивать кофточку на ночь.

«Уйти, так подумают, что я денег жалею», — сказал Иван Петрович про себя.

Свет между тем погасили.

«Я и выхода теперь не найду», — подумал Иван Петрович.

Ему ничего не оставалось, как лечь вместе с Дусей.

— Теперь уже нельзя по-другому, — думал он. — Ну, пускай, будь что будет!

«Но ведь ей же от этого хуже не станет! В этом нет ничего худого, само по себе это дело хоро­шее, — честно возникло у Ивана Петровича. — Может, с кем-то другим это было бы плохо, а со мной ей не может быть плохо, со мной никому не может быть плохо. Я ведь верно все это пойму, ну а это же самое главное. Мало ли с кем бы ей при­шлось без меня, а со мной все же лучше, я такой человек...» — какой он человек, Иван Петрович не определил, но чувствовал в себе и старался пе­редать это Дусе.

— Только имейте в виду, что я девушка, — сказала Дуся.

— К утру узнаем, всё узнаем, — торопливо закивал в темноту Иван Петрович.

— Нет, это правда, — сказала Дуся упрямо.

— Что же теперь делать? -— быстро отклик­нулся Иван Петрович, не давая себе испугаться.— Теперь уже это все равно — девушка или не де­вушка.

— Нет, я вам правду сказала, вы учтите. Лю­ба, я правда ведь девушка?

— Да, — ответила Люба. — Она, правда, де­вушка, верьте.

— Катя, я девушка?

— Да, — ответила Катя. — Ты девушка.

— У нас все девушки, кроме Любаши, — ска­зала Нина, ощупью заводя будильник.

— Я знаю, с девушкой это труднее, но ничего, постарайтесь, вы просто учтите, — сказала Дуся.

Кругом все затихли.

Люба лежала, вспоминая своего лейтенанта.

-— Что же мне делать, когда я хочу? — гово­рил он ей несколько раз до того.

«А правда, чего же ему делать, когда ему хо­чется? — думала Люба. -— По другим ходить, что ли?»

И она уступила.

— Но ты мне что-нибудь пообещай, мне тогда и полегче это будет, — попросила она.

— Нет, я не могу ничего обещать. Не то сей­час время, чтобы вам обещать,—отвечал он прямо.

«Что же делать», — думала Люба ничуть не печально.

В общежитии все собирались уснуть, ходили, фыркали — умывались на ночь. Двери плакали, как маленькие дети.

— Сразу нельзя, — сильным шепотом сказа­ла вдруг Дуся. — Даже голубь не станет топтать голубку, пока не нацелует, сколько надо, — а то голубка его не допустит.

«И верно же!» — изумился Иван Петрович.

Он долго и старательно укрывал, запутавшись, Дусю своим углом одеяла.

— Да не так, — сказала Дуся и поправила одеяло как надо.

— Ах да, ах да, — сказал Иван Петрович.

По лестнице ходили шаги вверх и вниз.

— Кровать скрипит, — тихо проговорил Иван Петрович через некоторое время.

— Ну и что? — спросила Дуся. — Вам про­тивно?

— Нет, что вы, что вы, — отвечал Иван Пет­рович. — Просто это неудобно. Мы же девушкам мешаем засыпать.

— Девочки, я вам мешаю? У меня кровать скрипит, — сказала громко Дуся.

— Нет, не мешаешь, — ответила Катя.

— А скрипи, если нужно, -— сказала Любаша и перевернулась под своим одеялом.

Нина молчала: возможно, спала.

Всё реже плакали двери у комнат и тем всё заметней.

Глава пятая

УТРОМ

— Сколько это будет стоить? — спросил Иван Петрович, проснувшись наутро.

— Тридцать рублей, — сказала Дуся, не за­думавшись.

— Почему же именно тридцать? — спросил Иван Петрович, удивленный, но с полной готов­ностью.