История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9 - [31]

Мы выехали из Валанса в пять часов утра и прибыли в Лион к вечеру, остановившись в «Парке». Я прежде всего направился на площадь Беллекур к м-м д’Юрфэ, которая сказала мне, как всегда, что была уверена, что я прибуду в этот день. Она хотела знать, хорошо ли она выполнила свои моленья, и Паралис, разумеется, сочла, что все хорошо, чем та осталась весьма довольна; поцеловав юного д’Аранда, который был с ней, я пообещал быть у нее завтра в десять часов.

Мы воспользовались временем нашего свидания, чтобы получить от оракула все необходимые инструкции на предмет ее родов, ее завещания и для того, чтобы изыскать способы сделать так, чтобы, возродившись в мужском облике, она не оказалась в нищете. Оракул решил, что она должна умереть в Париже, должна оставить все своему сыну, и, чтобы дитя не было бастардом, Паралис поручила мне, по прибытии моем в Лондон, чтобы я прислал благородного человека, который на ней женится. Последний оракул гласил, что она должна приготовиться выехать в Париж в течение трех дней и увезти с собой маленького д’Аранда, которого я должен вернуть в Лондоне в руки его матери. Его настоящее состояние не было уже тайной, так как маленький мошенник все разболтал. Но я применил то же средство, что и для нейтрализации неверности ла Кортичелли и Пассано. Мне хотелось поскорее вернуть неблагодарного его матери, которая постоянно писала мне нелепые письма. Я вынашивал в голове проект, как забрать у нее мою дочь, которой должно было исполниться уже десять лет, и которая, как извещала ее мать, становилась чудом в области красоты, изящества и талантов.

После этих распоряжений я направился в «Парк», чтобы пообедать с Марколиной. Было уже слишком поздно и, не имея возможности отвести ее в Комедию, я пошел к г-ну Боно, чтобы узнать, отправил ли он моего брата в Париж. Он сказал, что тот уехал накануне, познакомив его перед тем с неким Пассано, моим большим недругом, которого я должен опасаться.

– Я увидел человека, – рассказал он мне, – бледного, осунувшегося, не стоящего на ногах; он сказал мне, что вот-вот умрет, и это наверняка, так как вы его отравили; но он уверен, как он сказал, что заставит вас заплатить за ваше преступление, и что он еще увидит себя отомщенным перед смертью, здесь, в Лионе, куда, он уверен, вы должны приехать. Он мне высказал в течение получаса, с пеной на губах, все, что можно сказать наиболее мерзкого против вас. Он хочет, чтобы общество знало, что вы самый великий мерзавец из всех существующих, что вы разоряете м-м д’Юрфэ с помощью кощунственных выдумок, что вы колдун, фальсификатор, вор, шпион, подрезатель монет, предатель, шулер, клеветник, изготовитель фальшивых ценных бумаг, подделыватель подписей, наконец, самый омерзительный из всех людей, и что он желает разоблачить вас перед обществом не только с помощью подметных писем, но и формально прибегнув к правосудию, к которому он хочет обратиться, чтобы добиться справедливого возмещения ущерба, который вы причинили его персоне, его чести и, наконец, его жизни, потому что вы убили его медленно действующим ядом. Он сказал, что в состоянии все это доказать. Уважение и дружба, которые я к вам испытываю, обязывают меня рассказать вам все, что этот человек мне высказал, с тем, чтобы вы постарались изыскать средство защиты. Этим не следует пренебрегать, так как вы знаете силу клеветы.

– Где сейчас этот предатель?

– Я не знаю.

– Как могу я это узнать?

– Если он постарался спрятаться, так, чтобы вы не смогли разыскать его жилище, будет очень трудно его найти. Нет ничего легче, чем спрятаться в Лионе; особенно, если есть деньги, а у Пассано они есть.

– Что может он сделать против меня, имея желание мне досадить?

– Вчинив вам уголовный иск, который надорвет вам сердце, который вас опозорит, будь вы самый честный из всех людей.

– Мне кажется, я должен его опередить.

– Это то, что вы должны предпринять, не зная, где он; но вы не сможете избежать огласки.

– Надеюсь, вам будет нетрудно засвидетельствовать в суде все то, что этот предатель и клеветник вам сказал.

– Отнюдь, нет.

– Дайте мне имя хорошего адвоката.

– Вот, пожалуйста, но хорошенько подумайте, так как об этом станут говорить.

– Не зная, где прячется этот мошенник, мне не остается ничего другого.

Если бы я знал, где он обитает, м-м д’Юрфэ, родственница г-на де ла Рошбарон, коменданта Лиона, помогла бы мне его выгнать.

С этой докукой я пошел в «Парк», где составил заявление. Я потребовал у полицейского трибунала защиты от предателя, который прячется в Лионе и умышляет против моей жизни и моей чести; однако, назавтра г-н Боно, придя ко мне рано утром, отсоветовал мне это, потому что, как он мне сказал, полиция учинит розыск, чтобы узнать, где он живет, и как только ваш враг поймет, откуда дует ветер, он атакует вас в суде, и тогда ему не надо будет уже прятаться. Он сам потребует защиты от насилия с вашей стороны. Мне кажется, что, если у вас нет в Лионе важных дел, вы могли бы ускорить ваш отъезд.

– Это решение ранит мне душу. Я скорее умру, чем ускорю мой отъезд хотя бы на час из-за этого мошенника. Как жаль, что я не знаю, куда он запрятался! Я дал бы сотню луи, чтобы узнать это.