История языкознания в текстах и лицах - [47]

Естественная логика утверждает, что различные языки – это в основном параллельные способы выражения одного и того же понятийного содержания и что поэтому они различаются лишь незначительными деталями, которые только кажутся важными. <…>

Естественная логика допускает две ошибки. Во-первых, она не учитывает того, что факты языка составляют для говорящих на данном языке часть их повседневного опыта и поэтому эти факты не подвергаются критическому осмыслению и проверке. <…> Во-вторых, естественная логика смешивает взаимопонимание говорящих, достигаемое путем использования языка, с осмысливанием того языкового процесса, при помощи которого достигается взаимопонимание, т. е. с областью, являющейся компетенцией презренного и с точки зрения естественной логики абсолютно бесполезного грамматиста. <…>

Когда лингвисты смогли научно и критически исследовать большое число языков, совершенно различных по своему строю, их опыт обогатился, основа для сравнения расширилась, они столкнулись с нарушением тех закономерностей, которые до того считались универсальными, и познакомились с совершенно новыми типами явлений. Было установлено, что основа языковой системы любого языка (иными словами, грамматика) не есть просто инструмент для воспроизведения мыслей. Напротив, грамматика сама формирует мысль, является программой и руководством мыслительной деятельности индивидуума, средством анализа его впечатлений и их синтеза. <…> Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном – языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы – участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного речевого коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка. Это соглашение, разумеется, никак и никем не сформулировано и лишь подразумевается <…>.

Это обстоятельство имеет исключительно важное значение для современной науки, поскольку из него следует, что никто не волен описывать природу абсолютно независимо, но все мы связаны с определенными способами интерпретации даже тогда, когда считаем себя наиболее свободными. <…> Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем. <…> (Уорф: 169–182).

Чарлз Карпентер Фриз (1887–1967)

Американский языковед, академик Мичиганской академии наук. Окончил Бакнеллский университет (1909). Преподавал там же (1911–1920, с 1917 профессор) и в Мичиганском университете (1920–1958). Президент Национального совета преподавателей английского языка (1927–1928), президент Лингвистического общества США (1939), директор Лингвистического института (1936–1940, 1945–1947), основатель и директор Института английского языка при Мичиганском университете (1941–1956). Основные труды в области структурной лингвистики; исследовал английский язык в диахронии и синхронии. Подготовил серию учебников английского языка для иностранцев, разрабатывал лингвистические основы обучения иностранным языкам. Главный редактор (1928–1958) Словаря раннего новоанглийского языка.

Значение и лингвистический анализ (1954)

Вместе со многими другими языковедами я полагаю, что известное применение значения в некоторых специфических процессах лингвистического анализа и в дескриптивных определениях не является научным, т. е. не дает удовлетворительных, поддающихся проверке и полезных результатов. Чем больше работаешь с записями живой речи, тем менее возможным становится описание, например, особенностей предложения в терминах его смыслового содержания. Характерные черты, отличающие выражения, функционирующие самостоятельно как отдельные высказывания, от выражений, функционирующих лишь как части больших единиц, зависят не от содержания, или значения, а лишь от формы, различающейся от языка к языку. Определяя «субъект» и «объект» или «части речи» и «отрицание», мы не нашли удовлетворительного подхода к этим вопросам, используя лишь критерий содержания значения. Только после того, как мы смогли обнаружить и описать противопоставленные формальные характеристики, появилась возможность понять грамматические структуры и предугадать их появление в речи. Правда, структуры сигнализируют об известных значениях, и эти значения должны быть описаны. Но значения не могут служить успешной идентификации и различению структур. Каждая структура не только сигнализирует обычно о нескольких различных значениях, но, что важнее в современном английском языке, пожалуй, нет структурного значения, которое не сигнализировалось бы рядом различных структур.

Эти возражения против определенного применения значения, как уже было сказано, ни в коей мере не обозначают полного отказа от всякого использования значения в лингвистическом анализе. <…>