История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - [30]

«Впрочем, когда уверитесь, – писал граф Гудович, – что он действительно желает ехать в Тифлис для испрошения в вине своей прощения, то вы старайтесь поддержать его в сей решительности, лишь бы в сем не был один обман, и, подав ему все способы к исполнению сего, препроводите ко мне с пристойным конвоем, строжайше приказав надзирать за ним, дабы он не бежал с дороги»[122].

Задержать Селима не было возможности, хотя для полного спокойствия народа удаление его из ханства признавалось необходимым. «Он всегда имеет готовых лошадей к уходу, – писал Небольсин, – жители здешние хотя и обещали поймать его, но того не исполнили; я же надежной конницы к тому не имею».

Самым лучшим средством к успокоению ханства было бы введение в нем русского правления, которого желали и сами жители, но граф Гудович поступил иначе.

С покорением Шекинского ханства Небольсину предписано оставаться там до дальнейших распоряжений и для управления ханством под своим наблюдением избрать почетнейших беков, из числа лиц, противодействовавших бывшему хану. По просьбе жителей, ханство поручено было управлению Фетх-Али-бека и Мегмет-бека.

Последний был изгнан Селимом за верность и преданность России и долгое время жил в Ширвани. Фехт-Али-бек был родной брат Селима и Мехмет-Ассан-хана, находившегося в Персии. Обоих братьев он ненавидел за то, что Селим, будучи ханом, едва давал ему дневное пропитание, а Мехмет выколол глаза.

Граф Гудович признавал необходимым, для лучшего управления ханством, назначить в состав правления еще двух беков, но Небольсин находил это излишним, потому, во-первых, что почти все главные беки были родственники Селима, а во-вторых, и потому, что, по обычаю страны, они, как правители, при своих поездках обременили бы народ поборами на угощение[123].

Хотя оба лица, избранные для управления ханством, были привержены России, и назначением их жители были довольны, но, опасаясь возвращения Селима, они просили об уничтожении ханского звания и об устройстве у них управления, подобного тому, какое устроено в Елисаветполе.

Граф Гудович не сумел воспользоваться таким настроением общества, и вместо того, чтобы сразу уничтожить среди туземного населения идею о сепаратизме и слить вновь покоренные области с Россией, он не согласился удовлетворить желанию шекинцев. Народу было объявлено только, что Селим навсегда лишается ханского достоинства, и вместе с тем сделано распоряжение о приводе жителей к присяге, сначала в городах, а потом в селениях. Шекинцы остались в ожидании решения своей участи, а главнокомандующий присматривался и размышлял, кого бы посадить ему на ханство Шекинское. Выбор пал на жившего в то время в Тифлисе Джафар-Кули, бывшего хана Зойского, и он решился назначить его ханом Шекинским.

Не считая возможным уничтожить вовсе ханское достоинство, граф Гудович плодил новых ханов, и это было с его стороны весьма важной административной ошибкой. Независимо от того, что каждый вновь назначенный хан был лихоимец и точно такой же грабитель своих подвластных, как и его предшественник, он был еще для народа пришлец, навязанный ему силой обстоятельств и чуждый его интересам. То, что жители готовы были сносить от своего природного хана, они не желали терпеть от вновь назначенного. Постоянные жалобы на притеснения, поборы и грабежи ханов были следствием подобных назначений и вели только к беспорядкам, уничтожать которые, как скоро мы увидим, пришлось не только самому графу Гудовичу, но и его преемникам, а между тем вследствие такой системы управления покоренные области в течение десятков лет оставались не только равнодушными к интересам России, но и враждебными ей.

Зная, что писал граф Гудович относительно ханов в своем мнении, поданном императору, трудно сказать, чем руководился главнокомандующий, принимая такую систему действий; но несомненно, что назначением шамхала ханом Дербентским и Кубинским, Мегдий-Кули – ханом Карабагским и, наконец, бывшего хана Хойского Джафара – ханом Шекинским он отдалил умиротворение края. По-видимому, граф Гудович не понимал той важности, которая была сопряжена с уничтожением ханского достоинства и со введением русского управления в покоряемых областях. Он не знал, например, что ему делать в том случае, если бы Джафар-Кули-хан отказался от назначения его ханом Шекинским. «На случай, – писал граф Гудович барону Будбергу, – что Джафар-Кули-хан, о коем я писал, не примет сего ханства, то каким образом с ним (ханством) поступить, поколику там нужен весьма надежный, который бы мог лезгинцев держать в узде, (прошу?) исходатайствовать мне высочайшее разрешение»[124].

Джафар, конечно, не поставил графа Гудовича в затруднительное положение и, имея скудные средства к существованию, с радостью принял предложение сесть на ханство Шекинское (Нухинское). В декабре 1806 г. он произведен в генерал-лейтенанты, награжден алмазным пером и в звании хана Шекинского присягнул на верноподданство России. Подтвердив все пункты трактата, заключенного с Селимом, Джафар, сверх того, обещал держать в повиновении лезгин и отражать их собственными войсками