История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - [151]

Глава 20

Арест Джафар-Кули-аги Карабагского. Письмо Аббас-Мирзы Джафару. Положение ханств: Карабагского, Ширванского и Талышенского. Вторжение персиян в Карабаг. Дело у Султан-Буда. Действия Котляревского

По дороге в Тифлис из урочища Султан-Буд-Керчи (оно же Керза-Керчи), в Карабаге, шел 16 января 1812 года отряд русских войск, из 178 человек нижних чинов при трех офицерах. Отряд этот, бывший под начальством капитана Оловяшникова, конвоировал наследника Карабагского ханства, Джафар-Кули-агу.

Окруженный войсками, Джафар ехал верхом; его держал солдат, сидевший позади на той же лошади. Переправляясь на пути через р. Тертер, Джафар столкнул своего ассистента в воду, ловко повернул лошадь по течению и успел скрыться; посланные в погоню не могли уследить за его побегом.

Джафар обвинялся в переписке с Аббас-Мирзой и в намерении бежать за границу с подластными ему джебраильцами. Поводом к его аресту послужило перехваченное письмо Аббас-Мирзы.

«Уповая на нашу благосклонность, – писал Джафару наследник персидского престола, – знайте, что мы и прежде имели к вам доверие и были уверены, что вы выкажете свойственную вам энергию и окажете блистательные заслуги нашей вечной державе. А как ныне о вас доложили мне некоторые сведения, и Шефи-бек-гулям также, прибыв лично, докладывал о разных предметах, то доверие наше к вам усугубилось и сердечная наша благосклонность к вам увеличилась. Энергия и рвение вашего высокостепенства более стали очевидны. Возвращая в ваши границы Шефи-бека и Феридун-бека гулямов, сведущих о разных обстоятельствах, я приказал им уверить вас в сердечном нашем благоволении и совершенной благосклонности. Наше предложение из их рассказов сделается вам известным.

Посылаем два приказа на имя старшин племен, Джебраилу и Джеваншир. В этих приказах мы, кроме имен Махмуд-аги и Лютф-Али-аги, известных вам особенной верностью, никого не называем. Возлагаем на вас поместить в этих приказах имена тех, которых вы найдете нужным, и уверить всех в совершенном нашем благоволении. Сами же знайте, что по получении чести представиться в наше присутствие вы будете удостоены различных знаков наших ласк и милостей. Клянусь в этом священным существом Бога и головой падишаха! Обеспечение вас относительно жизненных потребностей, также возведение вас в сан знатности и чести наилучшим образом состоится. С нашей стороны никогда не будет отказа в милости и благосклонности к вам, не говоря о возложении на вас звания хакима и прочего, Ваше высокостепенство удостоитесь приличных милостей и в нашем присутствии взойдете на высокие ступени».

В то время, когда письмо это было перехвачено, Джафар находился на кочевье со всем подвластным ему народом в 90 верстах от г. Шуши. Верстах в пятнадцати от него, в урочище Султан-Буд-Керчи, стоял третий батальон Троицкого мушкетерского полка, под начальством майора Джини, которому и поручено было арестовать Джафара. Исполнив приказание, Джини отправил арестованного в Тифлис, но Джафар, как мы видели, успел бежать и скрыться от преследования[549].

Спустя пять дней после побега Джафар писал, что находится в Карабаге, что был и будет верен России, но скрылся потому, что, посрамленный перед всеми, он был арестован как преступник. Джафар клялся, что не имел никакой переписки с Аббас-Мирзой, что фирман, перехваченный нами на дороге, не достиг еще по назначению и был первый, который написан персиянами, с целью склонить его на свою сторону[550]. Это было действительно справедливо, и приказание арестовать Джафара было преждевременно. Имея право, как законный наследник, на владение всем Карабагом и будучи обойден графом Гудовичем, Джафар покорился обстоятельствам, но не мог примириться с дядей Мехти-Кули-ханом, постоянно притеснявшим своего племянника.

Несогласия, существовавшие среди членов ханского дома, и сознание своих законных прав на ханское достоинство были причиной, что Джафар недоброжелательно смотрел на Мехти-Кули-хана и отдалялся от сношений с ним. Персидское правительство знало об этом и старалось привлечь на свою сторону Джафара. Аббас-Мирза написал ему письмо, которое было перехвачено нами. Сознавая свою невиновность, он просил главнокомандующего принять его под свою защиту, но маркиз Паулуччи не отвечал на письмо, и Джафар перешел в лагерь персиян, в надежде получить в свое управление обещанное ему Аббас-Мирзой Карабагское ханство.

Надежды на ханское достоинство казались Джафару тем более осуществимыми, что карабащы готовы были передаться на сторону персиян, из ненависти к Мехти-Кули-хану. Человек жестокий и несправедливый, Мехти имел весьма малое попечение о подданных. Заботясь исключительно о своих личных удобствах, он дал неограниченную волю необузданным чиновникам, истощившим ханство до последней степени. Будучи должен казне 16 815 червонцев, Мехти собрал с жителей подать за два года вперед, но не внес ни одной копейки в уплату долга, отговариваясь тем, что население отказалось платить подати.

Имея весьма малую приверженность в России, Кехти-Кули-хан не заботился о продовольствии русских войск и, несмотря на условия трактата, не доставлял для них провианта. Маркиз Паулуччи грозил удалить его от управления Карабагом, «ибо обыватели оного, – писал главнокомандующий, – никогда еще не терпели таких нужд, каким подвержены они ныне при управлении вашем, чрез собственную вашу непопечительность об их благе»