История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - [274]

Между тем в Тифлисе получено прошение на имя императора Александра, подписанное 69 лицами.

«Когда мы присягали на верность вашего императорского величества, – писали подписавшиеся, – тогда объявлен был нам высочайший манифест, в котором между прочим изображено, якобы мы донесли высочайшему двору, что царя не желаем иметь, и будто бы без царя поступили мы под покровительство и верховное управление вашего величества.

Сие уподоблялось бы Французской республике! Наши цари никакой вины перед нами не сотворили, и нам от них нечего отрекаться. Более тысячи лет, как род Багратионов есть царственный; многие из них за Христа и за нас мучение восприяли и кровь свою проливали, и мы при них умирали.

Итак, отрицание от них не есть наше дело, а выдумка обманщиков; наше желание и просьба в том состоит, чтоб духовное завещание ознаменовавшегося великими подвигами на пользу отечества покойного царя Ираклия было утверждено, и по силе оного дан был бы нам царь, с которым оставались бы мы под высочайшим покровительством вашим и по мере сил наших употребили бы себя на службу вашего величества. Сего просим с коленопреклонением и воздыханием».

С письмом этим думали отправить в Петербург царицу Дарью, которая, в предупреждение подозрений, ранее этих происшествий заявила Коваленскому желание ехать в нашу столицу с двумя своими дочерьми.

Из показаний князей видно, что, решившись просить о возведении на царство Юлона, они думали приступить к этому не ранее как по рассмотрении этой просьбы императором Александром.

Совещания и съезды между тем продолжались; князья Манавские ездили каждый день на сборное место за гору, где ожидали царевича Александра и стращали жителей разорением их деревень, если не присоединятся к ним. Оставаясь непреклонным, народ просил защиты. Тогда решено было арестовать князей[558]. Посланная в Манаву команда успела арестовать двух князей; остальные четыре, отстреливаясь, скрылись в густом лесу, приказав сказать жителям, что «они от рук их не уйдут и будут разорены».

Бежавшие князья, боясь преследования, собирались для совещаний по ночам и, по прошествии одних или двух суток, назначали другое место для сборов.

Необходимо было принять меры к тому, чтобы лица неблагонамеренные не могли волновать народ и грозить ему новым разорением. Советники Корнеев и Лофицкий отправлены из Тифлиса в Телав для исследования. Правитель Грузии просил Лазарева назначить им конвой и приказать начальникам войск, там расположенных, арестовать лиц, признанных ими виновными.

Получено известие, что несколько князей и жителей деревень Сигнахского уезда ушло к царевичу Александру. Коваленский конфисковал их имение и приказал арестовать их сообщников, что и было исполнено Корнеевым при содействии генерал-майора Гулякова. Князья протестовали против такого рода действий. «Что было нам повелено от всемилостивейшего государя, – писали они, – присяга или другое что, – все мы исполнили, что доказывают и наши подписки, а вы предали нас такой скорби». Князья просили показать повеление императора, а «без повеления Государя, – писали они, – не хватайте князей – это не в порядке вещей».

Аресты продолжались по-прежнему. Князья снова обратились с просьбою к Гулякову. «Перед сим мы к вам писали и все подробно доложили, а вы подателя нашего письма заарестовали. Даже и государь не изволил бы этого сделать. Кроме сего, вы еще задержали князей, которые ни в чем не виновны. Мы доселе были весьма довольны вами, так как вы за нашу землю много потрудились и в других отношениям хорошо обращались; не думали, что вы без вины обидите наших братьев. Если наши речи толкуют вам иначе, то это ложь. Как наша речь, так и их (арестованных) заключается вот в чем: покойный царь Ираклий, много за нас подвизавшийся, оставил завещание, на котором мы присягали, чтобы после царя Георгия быть царем над нами Юлону. Мы и стоим на этом завещании и на нашей клятве; мы – вообще Андрониковы, Вачнадзе, Джандиеровы, весь Кизик и другие князья и простой народ, сперва присягнули на верность государю, а затем Юлону, а этот, в свою очередь, нам, и мы, по мере возможности, будем служить… Сперва мы присягали на верность государю, а потом наследственному нашему владетелю… Ныне мы вам докладываем, ради Христа, не предавайте нас несчастию и не вводите в измену противу государя… Еще умоляем освободить задержанных наших братьев, чтобы успокоились и наши сердца, и народные».

Некоторые из князей хотели силою освободить арестованных, подговаривали к тому народ, но, не успев в этом, разделились на незначительные партии и скрывались днем в лесах, а ночью в селениях. Затем все они собрались в Кизике (Сигнахе). Не получив удовлетворительного ответа от генерал-майора Гулякова, они обращались с протестом к подполковнику Солениусу, прося его прекратить аресты. Лазарев писал Гулякову, чтобы он производил аресты с осторожностью, чтобы не арестовать невинных и не возбудить тем справедливого негодования народа. Он думал сам двинуться в Кахетию с батальоном егерей, одним орудием и с несколькими казаками.

29 июля князь Луарсаб Орбелиани объявил Лазареву, что партия, противная России, воспользовавшись волнением в крае, писала к царевичу Вахтангу, прося его не пропускать в Грузию наших войск, сломать по дорогам мосты и вообще пресечь всякое сообщение с Россией. Лица царской фамилии старались казаться не принимающими никакого участия в этих беспорядках. Теймураз приехал в Тифлис и жил в столице Грузии. Католикос царевич Антоний старался наружно казаться преданным нам, хотя известно было, что он принимал весьма деятельное участие в интересах царского дома. Царица Дарья заявила генерал-майору Тучкову свое желание иметь в своем доме русский караул. Лазарев воспользовался этим заявлением царицы и тотчас же отправил к ней 12 человек солдат с приказанием следить за ее действиями. Царица казалась довольною такою предупредительностью, хотя и не оставила своих интриг, средоточием которых на этот раз был царевич Вахтанг.