История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - [20]

В Имеретин в то время были два претендента на престол, и оба носили имя Давид, один – двоюродный брат умершего[99] лет тридцати от роду, а другой – племянник одиннадцати лет[100]. Оба имели сторонников и располагали партиями приверженцев. Еще при жизни Соломона царь Ираклий старался примирить его с двоюродным братом Давидом Георгиевичем и настаивал на том, чтобы наследником имеретинского престола был его внук царевич Давид Арчилович. Соломон уступил желанию Ираклия, дозволил Давиду Георгиевичу вернуться в Имеретию и отдал принадлежавшие ему деревни, а одиннадцатилетнего племянника, Давида Арчиловича, признал своим наследником. Признание не имело, однако, никакого значения, и после смерти Соломона произошла обычная борьба партий. Одни хотели возвести на престол племянника, другие – двоюродного брата[101].

«Нам нужен такой царь, – говорили приверженцы последнего, – который мог бы владеть саблей и защищать свою землю, со всех сторон окруженную неприятелем».

Споры продолжались до тех пор, пока сардарь (фельдмаршал) князь Папуна Церетели, пользовавшийся большим уважением соотечественников, не провозгласил царем своего шурина царевича Давида Георгиевича. Женатый на родной сестре последнего, князь Церетели надеялся, что из-за родства и содействия в возведении на престол он приобретет при новом царе еще большие преимущества, влияние и значение. Предложение князя Папуны Церетели было принято большинством, и 27 апреля Давид Георгиевич был объявлен царем Имеретин. На следующий день он торжественно присягал и обязался защищать права своих подданных, править ими по законам и быть верным подданным русской императрицы. Давид Георгиевич тотчас же уведомил о своем вступлении на престол генерал-поручика Потемкина и полковника Бурнашева, причем отправил к обоим прошение духовенства, князей и народа, в котором они просили ходатайствовать вновь избранному царю утверждение русского правительства. С своей стороны царь Давид, высказывая намерение идти по стезе своего предшественника и отправить посольство к высочайшему двору с изъяснением нужд и желаний имеретинского народа, просил сохранить к нему то доверие, которое русское правительство имело к покойному[102].

Между тем устраненный от престолонаследия царевич Давид Арчилович по совету своих приверженцев обратился к Ираклию, своему деду, с просьбой защитить его право, основанное на торжественном признании его покойным царем Соломоном наследником престола[103]. Эта просьба и борьба партий могли породить междоусобицу в Имеретин, где разнонаправленность интересов была гораздо больше, чем в какой-либо другой стране. Едва скончался царь Соломон, как правитель Мингрелии князь Дадиан, в последнее время отложившийся от власти имеретинского царя, желая приобрести еще больше самостоятельности и независимости, стал интриговать против Имеретин, стараясь усилить борьбу партий и произвести всеобщее волнение. Дадиан отправил нарочного к находившемуся в изгнании князю Кайхосро-Абашидзе, призывая его в Имеретию и обнадеживая своей помощью. Ходили слухи, что такой же посланный отправлен был Дадианом и в Константинополь с уведомлением, что Соломон скончался и что Порте представляется самый удобный случай привести имеретинский народ к покорности.

Интриги Дадиана не прошли бесследно. Князь Абашидзе прибыл в Трапезонд с намерением пробраться в Имеретию и произвести там волнение, Сулейман-паша Ахалцихский, узнав о вступлении на престол Давида, требовал, чтобы он по зависимости Имеретин от Порты отправил в Константинополь посольство с просьбой об утверждении его на престоле.

Опасаясь, что турецкий двор воспользуется неизбежным волнением при перемене правления в Имеретин, наше правительство считало необходимым как можно скорее упрочить власть царя Давида, и потому Ираклию внушено было не вмешиваться во внутренние дела Имеретин и признать установившийся там порядок. Ираклий, хоть и считал себя оскорбленным, что престол вопреки обещанию Соломона не перешел к его внуку Давиду Арчиловичу, согласился, однако же, признать избрание Давида Георгиевича законным. «Опасаясь какого-либо беспорядка или междоусобия в Имеретин, – писал Ираклий П.С. Потемкину[104], – я в настоящее время уклонился от моего права и дал свое согласие на признание Давида Георгиевича царем, но, когда мой внук придет в совершенный возраст, тогда судьба его будет зависеть от императорского двора».

Грузинский царь просил, чтобы русское правительство обязало царя Давида отдать во владение его внука все имения, которыми владел его отец Арчил, чтобы Давид признал своего племянника наследником и чтобы кроме имений уступил ему две вооруженные крепости со всеми принадлежащими к ним землями. Для более успешного достижения цели Ираклий старался соединить свое требование с политическими вопросами и говорил, что уступка крепостей необходима в случае уклонения царя Имеретинского от интересов России, ибо тогда он может быть ослаблен противодействием царевича Давида Арчиловича[105]. В сущности же, грузинский царь главным образом хлопотал о том, чтобы внук его мог безопасно жить в Имеретин, так как боялся, как бы из угождения новому царю услужливые люди не отравили его.