История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - [7]

Обычай калмыков отдавать из трех сыновей непременно одного в духовное звание сделал то, что число духовенства превосходило численность всех прочих званий. Пользуясь огромным влиянием на народ, калмыкское духовенство составляло класс праздных тунеядцев, живших в изобилии за счет пота и труда ближних. Главнейшее занятие духовенства состояло в обогащении и внушении народу неповиновения, отчего во всяком возмущении оказывался главным зачинщиком и виновником или гелюпг (поп), или гецул (дьякон), а иногда и живой их бог лама.

Для обеспечения праздной жизни духовенства набожные владельцы отдавали духовенству в вечное владение большое число своих подвластных в прислугу хурулов (монастырей). Принявши название шабинеров, то есть монастырских, такие калмыки не платили уже податей и не отправляли общественных повинностей, вся тяжесть которых падала на остальное население. Точно так же не платили податей и так называемые тарханы, то есть люди, уволенные владельцами от всех повинностей и служб.

При всех этих бедствиях, калмыки изнурялись ежегодным нарядом 650 человек для содержания кордонной стражи. Наряд этот был сделан, в январе 1800 года, по высочайшему повелению, только на время, пока на смену донских полков, отпущенных на родину, прибудут новые. Этим повелением воспользовались, и командир Астраханского казачьего полка стал потом требовать ежегодно на службу по 650 человек калмыков с семью зайсангами[18]. Наряд этот стоил калмыкам ежегодно до тысячи человек умершими, столько же лошадей павшими и 65 000 руб. деньгами.

Находясь в заведывании особого пристава, калмыки управлялись народным советом, известным под именем «зарго». Составленный из восьми членов, избранных от всех орд, совет, или, лучше сказать, «суд зарго», выслушивал просьбы, отбирал от подсудимых показания и доказательства, тут же их рассматривал и постановлял окончательное свое решение. Решение основывалось на большинстве голосов; в случае же равенства или несогласия судей решение предоставлялось наместнику, но не иначе как с согласия зарго и русского пристава при калмыкском народе[19]. Постановление суда писалось прутиком на небольшой дощечке, известной под именем самры и намазанной салом, смешанным с золою. Написанное прочитывалось истцу и ответчику, а затем стиралось, и дело предавалось вечному забвению.

В продолжение зимних месяцев зарго закрывало свои действия, а в остальное время суд переезжал с места на место, так что люди бедные не могли догнать его. К тому же суд и расправа в зарго производились крайне беспорядочно и небрежно. Он не имел назначенного времени для заседаний и редко делал письменные постановления. Самое решение судей было до крайности оригинально и в большинстве случаев пристрастно. Выбранные владельцами из числа подвластных им лиц, судьи всегда почти склонялись на сторону, покровительствуемую владельцем, и всегда готовы были решить участь подсудимого по внушению свыше. Сделать это было нетрудно, потому что калмыкские законы не основаны ни на естественных, ни на положительных истинах. «Действия человеческие рассматриваются более по правилам, извлекаемым из обычаев, из коих большая часть уничтожена по неупотребительности, но судьи, по недостатку положительных законов, а всего чаще по пристрастию приводили обычай, на котором у сего народа основывается роковое определение. Всякое злодейство и даже самое смертоубийство наказывается взысканием скота, панцирей и вещей, которыми от всего откупиться можно. Если кто не в состоянии заплатить за воровство, то не только самого вора, но жену его и детей отдают обкраденному в вечное рабство без всякой вины их и участия в воровстве»[20].

В таком виде представилось состояние калмыкского народа князю Цицианову, когда он приехал в Георгиевск. Положение это, будучи крайне печальным, требовало преобразования общей системы управления и ограничения злоупотреблений. На первый случай признавалось необходимым обеспечить калмыков землею, и с этою целью были отправлены землемеры, которым вменено в обязанность привести в известность в губерниях Астраханской и Саратовской число земель, действительно принадлежащих городам, селениям, хуторам, садам, ватагам и другим заведениям. Все такие земли, прилегающие к реке Волге и ограниченные дорогою, проходившею из Астрахани в Кизляр, отмежевать общею чертою и тем означить границу их от степи, составляющей кочевье для калмыков.

Для прогона скота предполагалось отмежевать по Волге в разных местах землю шириною верст по пяти и более, которую и отдать в пользование калмыков. В их же распоряжение должно было поступить некоторое пространство речного берега для рыбных ловель и именно: часть лугового берега реки Волги до реки Узеней и Мочаги, с отделением некоторой части морских и волжских заливов. Различного рода затруднения[21], встретившиеся при размежевании, затянули дело, и только лишь в конце 1804 года все земли и право владения ими приведены были в известность.

С другой стороны, чтобы улучшить общественное положение калмыков, предполагалось изменить состав «зарго» и дать ему оседлость переводом в Астрахань на постоянное там пребывание. Признавалось необходимым установить, чтобы при каждом хоруле (монастыре) было не более 25 гелюнгов (попов), 25 гецулей (дьяконов) и 50 манджиков (учеников веры); постановить правилом, чтобы сверхштатное духовенство несло повинности наравне со всеми прочими; чтобы обычай из трех сыновей посвящать одного в духовное звание был уничтожен, тем более что он препятствовал размножению народа, так как все духовные обязаны были оставаться холостыми; постановить, чтобы лама не смел посвящать в духовное звание никого без согласия пристава; воспретить владельцам отдавать своих подвластных в шабинеры и совершенно уничтожить звание тарханов.