История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - [32]

4 декабря прибыл епископ Цаишский, и Дадиан, в тот же день присягнув на подданство, возложил на себя поднесенный ему Майновым орден Св. Александра Невского. Продолжавшиеся военные действия против царя Имеретинского и случившееся в то время наводнение препятствовали князьям и дворянам собраться всем одновременно для принятия присяги. Наследник Мингрелии также не присутствовал при общем торжестве; задержанный наводнением, он присягал впоследствии[123].

По заключенному трактату князь Григорий Дадиан и все его владение поступали в вечное подданство России, причем ему предоставлялось пользоваться всеми преимуществами владетеля. После смерти Дадиана право наследства переходило потомству по старшинству колена, но наследие могло считаться законным только тогда, когда будет утверждено высочайшею грамотою. Суд и расправа предоставлялись владетелю, за исключением смертной казни, которая навсегда отменялась. Для защиты Дадиана и его владений русские войска должны были вступить в Мингрелию и иметь там постоянное пребывание.

Прося о предоставлении ему части доходов с городов и рудников, если бы таковые были открыты в его владениях, Дадиан обещал повиноваться русским властям, выстроить для русских войск дома и доставлять им отопление, освещение и продовольствие. Он обещал отпускать безденежно лес, годный для кораблестроения; доставлять рабочих для разработки руд по ценам, определенным от горного начальства; отказывался от таможенных доходов; согласился не брать никаких пошлин с купцов, торгующих в его владениях, и, наконец, в знак его власти, просил пожаловать его мечом и знаменем по азиатскому обычаю.

Получив донесение о вступлении Мингрелии в подданство России и о присяге Дадиана, император Александр писал ему[124]:

«Известись через донесение главнокомандующего в Грузии о ревностном усердии, с каковым вы совершили обряд присяги на верноподданство ваше и владения вашего российскому престолу, приятно нам вам засвидетельствовать нашу признательность и начать государствование наше над Мингрелиею изъявлением вам милости нашей и благоволения. Сопричисляя вас к подданным российским, не расширение пределов империи, толико уже обширной, желали мы, но болезнуя о бедственном состоянии жителей Мингрелии, отвсюду соседями утесняемых, и милосердуя о них, склонились мы принять и сей единоверный нам народ под сильную защиту и покров России, под сению коей да успокоится столько долго обуреваемая Мингрелия и вкусит мир, тишину и безопасность, наравне с прочими областями, Российскую империю составляющими.

Удовлетворяя прошению вашему, мы повелели главнокомандующему в Грузии неукоснительно оградить сие новое достояние наше отрядом войск наших.

0 прочих же просьбах ваших не умедлим дать разрешение, уверяя вас предварительно, что усердием своим заслужили вы благоволение наше, коего несомненные знаки ощутите вы, как устроением участи собственно вашей, так и будущего благоденствия дома вашего».

Приняв Мингрелию в подданство России, петербургский кабинет не соглашался на некоторые просьбы Дадиана[125]. Он находил неудобным оставить после того за Дадианом достоинство владетельного. Дадиан назван был начальствующим Мингрелией. Перемену эту, казалось, не трудно сделать потому, что последнее звание весьма близко подходило к положению сардара, звания, которого добивался сам Дадиан. Суд и расправу не находили возможным предоставить владетелю Мингрелии, а думали, чтобы он производил их именем государя. Постоянное угнетение народа от самовластных налогов заставило наше правительство признать необходимым назначить Дадиану особое жалованье, с тем чтобы он не взимал уже никаких податей с народа в свою пользу.

То, что кажется удобным и легко выполнимым в кабинете, оказывается часто на деле несостоятельным. Князь Цицианов находил невозможным сделать изменения в постановлении, заключенном с Дадианом, по крайней мере до тех пор, пока Мингрелия не будет занята нашими войсками. Отнимая у Дадиана название владетельного князя, правительство наше отнимало одно из самых главных условий, только при сохранении которых он решился вступить в подданство. Страх, вместе с лишением титула лишиться и самого владения, мог уклонить Дадиана от подданства. Он мог даже заставить его отложиться от подданства, «и тогда, – писал князь Цицианов, – насильственный вход войск, в земле, покрытой густейшими лесами, и в земле, не имеющей ни дорог и мостов на широких реках, будет стоить несколько тысяч воинов».

«Суд и расправа, – писал он в другом донесении, – именем государя императора, с чем сопряжены формы канцелярские в безграмотной земле, где очень мало есть людей, умеющих писать, должны поразить и устрашить князя Дадиана.

Оставя то, что не токмо я, но и все по мне главноуправляющие лишатся доверия от соседей, каковое я уже и потерял увозом членов царственного грузинского дома из Грузии, хотя оно было необходимо, и сие-то есть единственная причина двухмесячной моей негоциации с имеретинским царем, который, страшась перемены, ни на что согласиться не желал».

Мнение князя Цицианова было вполне одобрено, и высочайшею грамотой от 4 июля Мингрелия принята в подданство России и князю Дадиану поручено управлять ею «с кротостию и правосудием».