История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - [23]

– Поди и скажи той собачьей дочери, – сказал недовольный Мансуров, обращаясь к Зурабу Явангулову, – что она хочет делать!

Царица встретила последнего бранью и укоризнами. Она все еще не оставляла намерения бежать из Тифлиса и находила это возможным; бывшие же ее сообщники считали это крайне рискованным и отступились от царицы.

– Оставьте это дело, – говорил Марии и присутствующим родственник ее князь Аслан Орбелиани. – Теперь всякая попытка к выезду подвергнула бы нас несчастию.

Царица не обращала внимания на советы и собиралась в путь.

– Войди и посмотри, что царица делает, – сказал Мансуров Зурабу Явангулову.

Видя, что царица собирала и укладывала дорогие вещи, жемчуг и проч., Зураб Явангулов просил ее оставить свое намерение и при этом чистосердечно признался, что как он, так и Мансуров обманывают ее и не имеют для побега ни одной приготовленной лошади. В это время вошел в комнату князь Аслан Орбелиани.

– На что вы собираете свои вещи? – спросил он.

– Хочу ехать в Пшавы, – отвечала Мария.

– Вы слабы, не можете ехать, да и с кем поедете, кто вас отпустит?

– У меня есть четыре человека, которые согласны ехать со мною; поезжай и ты.

– Когда ехать?

– В нынешнюю ночь.

– Ехать вам никак нельзя, и я на то не согласен.

Царица настаивала на своем.

– Чего вы хотите от нас? – говорил Орбелиани, обращаясь к Марии. – Зачем предаете нас несчастию? что вы делаете? куда едете?

Царица в отчаянии бегала по комнате с места на место и укоряла князя Орбелиани в том, что он оставляет и губит ее.

– Теперь ты убил моих детей, – говорила Мария. – Зачем отдаешь их в другой раз в плен?

– Возьмите, – продолжала она, обращаясь к присутствовавшим, – один кинжал, а другой ружье, заколите и застрелите меня.

Царица была крайне огорчена и расстроена.

– Я лишаюсь надежды привести свой план в исполнение, – говорила она Зурабу Явангулову. – Возьми двух сыновей моих, Джебраила и Илью, спрячь их в своем доме, авось не переменятся ли обстоятельства, и тогда после можно будет отправить их куда-нибудь.

– Вы хотите меня совсем погубить, – отвечал на это Явангулов.

Мария снова просила его взять детей; мать ее тоже упрашивала и обещала за то Явангулову 2000 руб., но тот отказался. Женщина-царица находилась в беспомощном состоянии, не знала, что предпринять, к кому обратиться. В это время в комнату вошел посланный придворного дьякона Игнатия.

– Пойдете вы к вечерне? – спросил он царицу.

– До молитвы ли мне, – отвечала Мария, – я погибла с своими сыновьями. Хотела я ехать в Пшавы, но свита меня не послушала.

– Глупую мысль вы выдумали, – говорил потом ей дьякон, – никто на это не согласится.

– Что за глупость, если я поеду в Пшавы, – говорила Мария. – Я поеду туда для того, чтобы найти способ отправить оттуда просьбу государю об оставлении меня в Грузии.

– Ежели все лица царской фамилии выедут отсюда, – заметил князь Аслан Орбелиани, – то какая будет жизнь ваша в Грузии?

Мария рассердилась на него и приказала оставить ее комнату. Не видя помощи и содействия в побеге со стороны родственников, царица хваталась за различных лиц, как утопающий хватается за соломинку. Подозвав к себе дворянина Николая Химшиева, она шепнула ему, что хочет сказать одно слово. Химшиев, по обычаю страны, стал перед нею на колени.

– Никому не говори только, что я тебе скажу, – промолвила царица, – я хочу ехать в Пшавы.

– Я не знаю туда дороги, – отвечал тот.

– Я найду такого человека, который проводит нас туда, – говорила Мария.

Но ей трудно было найти проводника; весь Тифлис знал уже как о том, что царица хочет оставить город, так и о том, что о намерении ее сообщено уже главнокомандующему[85]. Последнему было сообщено, что вечером 18 апреля царица Мария, со всем своим семейством и царевичем Багратом, решилась в предстоящую ночь бежать из Тифлиса в Авлабарские ворота. Посланные князем Цициановым люди подтвердили, что видели лошадей и мулов оседланными и многие вещи уложенными. Вскоре стоявший у Авлабарских ворот караул донес главнокомандующему, что царица Мария отправила вперед двух младших своих сыновей, которые и были задержаны караулом. Тогда князь Цицианов поручил генералу Лазареву не допустить царицу до побега и вывезти ее из Тифлиса силою, а генерал-майору Тучкову приказал исполнить то же самое относительно царевича Баграта. Тучков должен был в Мхцете остановиться и подождать, пока Лазарев прибудет туда с царицею Мариею. В тот же день, вечером, князь Цицианов приказал поставить у дома царицы караул и, объявив, что намерение ее открыто, предупредить, что на следующее утро она должна оставить Тифлис.

В шесть часов утра 19 апреля генерал-майор Лазарев прибыл в дом царицы для исполнения поручения главнокомандующего.

Царица Мария была не расположена к генералу Лазареву. Она имела причины, пишет Тучков в своих записках, «лично негодовать на Лазарева за разные оскорбления, причиняемые ей при всяких случаях, встречавшихся в ее тогдашнем положении. Она жаловалась даже неоднократно князю Цицианову, но не получала от него никакого удовлетворения».

Удаливши всех окружающих, Лазарев, в сопровождении нескольких офицеров, вошел в ее комнату, где и объявил Марии причину своего прибытия. Царица, приняв его неприязненно и холодно, отвечала решительно, что она ехать не хочет.