История воссоединения Руси. Том 3 - [84]

Безурядица европейских государств, подобных Речи Посполитой, — а она не была между ними исключением, — более нежели что-либо другое, сперва способствовала возрастанию оттоманского могущества, а потом его поддерживала. Турция, как вампир, жила высасыванием свежей крови из христианских наций, преимущественно из наций славянских, и всего более из населения Руси, прикованной на несколько столетий к Польше. Зато ниоткуда не было и такого стремления к ниспровержению турецкой силы, как из среды многоразлично скрещённой южнорусской расы. Не говоря уже, о казаках, которые постоянно твердили, что без Чёрного моря им нет возможности существовать, сами землевладельцы русские, принадлежавшие к правительственной корпорации Речи Посполитой, наносили Порте много тяжёлых ударов. Но едва ли не больше внешних войн сокрушали турецкую силу переработанные в мусульман польскорусские пленники. Янычары, состоявшие почти исключительно из южнорусских детей, работали над упадком своего нового отечества почти столь же для него гибельно, как днепровские казаки — над упадком Польши. История русина по происхождению, Абазы-баши, есть история беспримерного потрясения Порты, которая, со времён этого отуреченного буй-тура, более нежели когда-либо, стала отделываться от своих бунтовщиков повышением их с низших должностей на высшие.

В свою очередь, и русские пленницы вносили в гаремы султанов и башей тот же элемент отчаянного своевольства. Одну из них, дочь богуславского попа, Марусю, обессмертили наши простонародные Гомеры за то, что она, рискуя собственной жизнью, освободила из темницы пленных казаков. Были в Турции из наших украинок и другие героини отчаянной дерзости, которая свойственна человеческой природе в безвыходности положения. Но ни один потурнак, ни одна потурначка не возвышались до такого могущества в чужеядной империи и не сделали ей столько зла своим революционным характером, как известная в истории под именем Роксоланы дочь другого русского попа, из подгорского местечка Рогатина.

Лет за сто до цоцорского погрома польской армии, татары сделали набег на Червонную Русь и, в числе своего ясыра, увели из Рогатина молодую девушку, оказавшуюся достойной покупки для султанского гарема. В то время царствовал в Турции знаменитый завоеватель и администратор Солиман I, прозванный Великолепным. Рогатинская красавица сделалась в его гареме что называется звездой любви. Но не красотой затмила наша русинка одалисок Великолепного падишаха, выбранных его угодниками в трёх частях света: он оценил в ней природный ум и, в особенности, редкую между покупными женщинами способность оживлять общество неистощимой весёлостью. Рогатинская «бранка» была, однако ж, не из тех чарующих всё окружающее женщин, которые довольствуются блестящим положением царской фаворитки. Ей была нужна власть над миллионами, и она не замедлила овладеть умом деспота, называвшегося «повелителем четырёх концов вселенной, тенью Бога на земле».

Душа Солимана Великолепного совмещала в себе две противоположности: склонность к самой нежной привязанности и к самой дикой вражде. Поняв это инстинктом гениальной интриганки, Роксолана или Росса, как её окрестили в гареме, постоянно давала пищу поэтической и вместе мрачной натуре, своего обладателя. Она была для него попеременно — то ангелом сердечной весёлости, то демоном, нашёптывавшим мучительные подозрения, и этим способом, до конца своей жизни, сохранила неограниченную власть над неограниченным владыкой могущественнейшей в мире империи [174]. Случай, довольно обыкновенный в гаремном быту, послужил ей к быстрому возвышению со ступени любимой наложницы на ступень турецкой императрицы.

Солиман, в первой молодости своей, страстно любил черкешенку и сделал её законной женою своею, то есть султаншею. Он был ей предан тем сердечнее, что она была матерью наследника престола, Мустафы. Принц Мустафа обладал с детства всеми качествами, каких мог желать азиатски просвещённый и по-своему гениальный Солиман от будущего своего преемника. Это был прекрасный, даровитый, смелый, благородномыслящий юноша. Принц Мустафа составлял гордость Солимана и залог процветания возвеличенной им империи. Черкешенка-султанша видела себя обеспеченной в любви и уважении своего царственного супруга. Но не могла она выносить предпочтения, которое Солиман оказывал уму и очаровательному характеру любимой невольницы, Роксоланы. Долго терзалась она втайне; наконец, сдерживаемая рассудком ревность прорвалась в ней со всей азиатской дикостью. «Предательница!» вскричала она, в бешенстве наступая на Роксолану, «ты, проданная говядина, ты хочешь соперничать со мною!» И тут же исцарапала ей лицо, истерзала волосы, едва не задушила её собственными руками. В это самое время Солиман прислал евнуха позвать к себе свою любимицу. Роксолана велела сказать султану, что она, «проданная говядина», не может, в настоящем виде своём, явиться к своему повелителю, не оскорбив его величия. Солиман потребовал к себе Роксолану немедленно и, возмущённый тиранией султанши, позвал её к ответу. Та, не остыв ещё от гнева, отвечала запальчиво, что Роксолана заслуживает ещё худшего обращения: она, любимая невольница султана, забрала себе в голову, что весь сераль должен склониться перед нею! «И склонится», отвечал мрачно Солиман, в уме которого уже состоялся приговор над султаншею. Ревнивая черкешенка в ту же минуту была отправлена к своему сыну в его резиденцию, а Роксолана получила титул Хасеки-Хуррем (Радостная) и под этим именем возведена в сан императрицы.