История военных судов России - [35]

Далее Указом Екатерины II в 1782 г. военнослужащих разрешалось судить по уголовным делам в общих судах лишь в исключительных случаях, а именно когда обвиняемый находился далеко от своей части, и поблизости не было других воинских частей. При указанных обстоятельствах военнослужащего мог судить гражданский суд, но наказание обвиняемому назначалось все же по воинским законам.

Приговоры по таким делам не направлялись по судебным инстанциям, а утверждались губернаторами или генерал-губернаторами, которые пользовались властью военных начальников по отношению к гарнизонным полкам. В необходимых случаях (осуждения за тяжкие преступления) приговоры направлялись губернаторами на утверждение в военную коллегию.

В дополнение к этому Указу в 1792 г. было разъяснено, что общим судом в этих случаях могут быть подсудны только нижние чины и при том не из дворян.[77]

В 1797 г. Павел I вновь закрепил исключительную подсудность военнослужащих только военному суду.

Значительно снизилась предметная подсудность военных судов с изданием в 1775 г. «Учреждения для управления губернией». В соответствии с указанным нормативом гражданские дела с участием военнослужащих стали подсудны общим судам.[78] То есть, с этого времени военные суды стали судами исключительно уголовной юрисдикции.

Что же касается персонального (субъектного) признака, то подсудность уголовных дел военным судам в России послепетровских времен постоянно имела тенденцию к расширению.

В период правления Елизаветы Петровны, по ее Указу 1761 г. юрисдикция военных судов была распространена на чинов горного ведомства, т.к. оно само получило статус военной организации.

С 1767 г. военным судом стали подсудны и землемеры во время производства ими генерального межевания.[79]

Император Александр I также расширил полномочия военных судов: они стали рассматривать дела о преступлениях, совершенных чинами ведомства путей сообщения, государственных конных заводов, а также дела на гражданских лиц, совершивших политические преступления.[80]

Необходимо отметить, что в период царствования Александра I, перед началом Отечественной войны 1812 г., был принят специальный военно-правовой акт – Устав полевого судопроизводства.

Согласно его нормам во время ведения армией боевых действий военному суду подлежали все воинские чины и все чиновники и лица, принадлежащие к армии, а также шпионы и жители занимаемых армией областей по преступлениям, определяемым военным Полевым Уложением.[81]

Но наибольшего расширения подсудность уголовных дел военным судам получила в период царствования Николая I. Все гражданские чины, состоявшие на службе в военно-сухопутном и морском ведомствах, наравне с военнослужащими, и в мирное время были подсудны военным судам.

Кроме того, юрисдикция военных судов широко стала распространяться и на лиц, не имевших отношения к военному ведомству.

Основанием для направления дела в военный суд, как правило, служил вид совершенного преступления – нарушение важнейших интересов армии и флота или особая опасность для общественного или государственного спокойствия.

Так, в 1827 г. Николай I указал, чтобы «виновные..., изобличенные в действиях против войск..., судимы были для скорейшего окончания разрешения оных дел военными судами».

В 1833 г. по делу о краже рубленого каната, найденного в одной из купеческих лавок, царь наложил резолюцию: «судить военным судом... и впредь всех тех купцов и мещан Империи, которые в краже казенного имущества изобличены будут».

В 1844 г. Николай указал, что «злонамеренных людей, участвующих в убийстве преданных нам горских старшин, повелено судить военным судом», а в другом указе – «виновные, изобличенные в продаже китайцам опиума, предаются военному суду».

В результате издания многочисленных указаний подобного рода к окончанию царствования Николая I военным судам стали подсудны субъекты 70-ти категорий, из которых 30 – за совершение любого преступления, а 40 – лишь за некоторые уголовно-наказуемые деяния.

Для сравнения заметим, что в 1839 г. военным судам были подсудны дела о лицах 36 категорий.[82]

Очевидно, что значительное расширение подсудности уголовных дел военным судам объяснялось тем, что Николай I, напуганный восстанием декабристов (1825 г.), польским восстанием (1830-1831 гг.) и рядом других политических событий, боялся возможных либеральных изменений и использовал военную юстицию для усиления уголовной репрессии в государстве и для укрепления монархического строя.

Однако указы Николая I, как и его предшественников, не имели системного характера, вновь изданные нормативы, как правило, не отменяли более ранних.

В середине XIX в., из-за консервативной позиции царя и его окружения в судопроизводстве образовалась путаница и волокита при рассмотрении дел.

Оценивая уголовно-процессуальное законодательство России того периода, А.Ф. Кони писал, что оно представляло собой «бессвязное собрание самых разнородных и разновременных постановлений, в результате чего уголовные дела, наряду с общими судами, рассматривались «специальными сословными и ведомственными судами, границы подсудности которых далеко не всегда были ясны».