История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III - [110]
Хотя понятия о наследственной власти в Византии ещё не закрепились в сознании греков, Ираклий с первых шагов своего царствования решил создать династию, благо их брак с Евдокией был плодовит на потомство: 7 июня 611 г. императрица родила дочь Евдокию (по другим данным, Епифанию), а 3 мая 612 г. — сына св. Константина. Поразительно, но в первую очередь император облёк в царский порфир не сына, а дочь, которая 4 октября 612 г. была венчана на царство как соцарица. И только 25 декабря 612 г. чин венчания на царство был провозглашён и над маленьким св. Константином, на головку которого сам отец возложил царский венец. В отличие от св. Маврикия, Ираклий сразу же начал вписывать имя Константина в государственные документы, наглядно демонстрируя, что имеет равноправного себе соправителя. Одновременно с этим, желая укрепить отношения с двоюродным братом Никитой, столь много сделавшим в войне против узурпатора Фоки, Ираклий помолвил сына св. Константина с его малолетней дочерью. Спустя 17 лет было торжественно отпраздновано и их бракосочетание.
К сожалению, брачный союз Ираклия и Евдокии длился недолго: царица была подвержена эпилепсии и умерла вскоре после рождения сына — 15 августа 612 г. Дальнейшие семейные дела императора не могут не вызвать известных нареканий. Едва прошёл год после смерти супруги, как он вновь женился, причем выбор невесты и обстоятельства брака были далеко не традиционными для христианского царя. Избранницей Ираклия стала его племянница, дочь сестры Марии Мартина. Правда, для первых римских царей такие браки были не в новинку, но постепенно, по мере проникновения христианских начал в общественные устои и законодательство, от них старались отказываться. Очевидно, Ираклием двигали в данном случае исключительно личные соображения, не имеющие никакого отношения к политике, — он очень любил Мартину, разделившую впоследствии с ним много тяжелых минут и ставшую неизменной участницей почти всех его военных походов.
Однако, поскольку брак с точки зрения церковных канонов являлся сомнительным, патриарх Сергий выразил протест, но, не желая поднимать смуту в только что успокоившемся государстве, уступил воле царя. Рассказывают, что царь попросил патриарха, как друга, провести обряд его венчания с Мартиной, и архиерей не смог отказать Ираклию. Выразили недовольство выбором царя и столичные жители, однако прасины сумели найти приличное объяснение поступку своего избранника, и на время все притихли. Нельзя не отметить, что, по всей вероятности, Мартина отвечала царю нежной взаимностью и самоотверженно переносила все невзгоды, которыми их обильно наделила судьба. Тем не менее, хотя Ираклия и боготворили в народе, Мартину никто не любил, и это горькое обстоятельство даст о себе знать через 30 лет, когда царь уйдёт в иной мир, оставив жену и детей на произвол сановников и толпы.
Но то, что не благословил Бог, не исправит человеческая рука. От царицы Мартины Ираклий имел 9 детей, большая часть из которых страдала физическими недостатками. Первый мальчик не держал головки, второй родился глухонемым, и оба вскоре умерли. Затем ещё два сына и две дочери умерли в младенчестве, и только два мальчика достигли взрослого возраста. Один из них, названный Константином при крещении, но оставшийся в истории с именем Ираклон (уменьшительно-ласкательное от имени отца), родился в 626 г. Ираклий очень любил этого сына, и в 638 г. тот был венчан на царство как соправитель отца вместе со старшим единокровным братом Константином, сыном Евдокии[551].
Положение государства, которое принял под свою власть император Ираклий Великий, было невероятно тяжёлым. Вообще, как заметил один исследователь, в истории Византии VII в. — один из самых мрачных периодов. «Это эпоха серьёзного кризиса, тот решительный момент, когда самое существование Империи ставится под вопрос. Извне на истощённую Империю обрушивается грозная опасность, и в тот момент, когда Ираклий вступил на трон, положение Империи могло казаться почти безнадёжным»[552]. Это не преувеличение: персы почти полностью захватили все восточные провинции, по крайней мере самые богатые из них, вследствие чего государственная казна лишилась источников пополнения. Авары и славяне открыто хозяйничали на Севере, и немногие оставшиеся нетронутыми города на Балканах могли сноситься с Константинополем только морем. Хотя мир с лангобардами и был заключён, но он, скорее, легитимизировал тот факт, что Италия для Римской империи уже утрачена. Армия была почти вся истреблена в персидских походах и едва ли могла защитить границы государства.
Не лучше обстояли дела и в ближайшем царском окружении, развращённом Фокой. Сосчитав войско и уточнив, кто спасся в годы тирании Фоки, император нашёл только двух (!) военачальников, служивших ещё при императоре св. Маврикии
