История Темного Властелина - [159]

Зашелестели мечи, сталкиваясь на граничной для человеческих возможностей скорости, а их носители, вторя клинкам, закружились друг перед другом, как подхваченные ветром листочки.

Они выглядели одинаково ловкими этот жилистый парень получеловек с насыщенным гневом алебастрово-белым глазом и бледный, как снега северных островов, альбинос с горящими демоническим пламенем глазами. Один всю свою жизнь то сражался с довлеющим над его родом проклятьем, то бежал от него. Действовал то мечом, то хитростью. Другой был выращен в ненависти, как цепной пес. Он умел многое, ибо всю жизнь доказывал всем, что лучший, но все время был нужен лишь для двух вещей. Для политики и для насилия.

Такие разные в своих намереньях, в своем видении мира они сошлись в бою на перекрестке, из которого существовал путь только для одного. Тольяр отказался от того, что долго считал делом своей жизни, ради чего-то другого. Другой жизни, может быть. Ассимур впервые делал что-то, чего не требовали его добрые воспитанники. Он дрался с ожесточенным сердцем ради... ради чего? Из ненависти? Или вопреки ней?

Каждый что-то отстаивал и каждый почитал себя правым. Но как всегда в подобных случаях окончательной могла быть признана правота того, чей меч оказывался острее. Быстрота ударов и гибкость противников не могла не поражать – легкие с виду касания на самом деле были исполнены крушащей силы.

В какой-то момент могло показаться, что Тольяр поймал альбиноса, заставив его вложиться в рубящий удар сверху вниз, а сам, обернувшись против собственной оси и изворачиваясь дальше, ткнул в яремную вену снизу вверх. Взревев от бешенства или напряжения, Корнелий сам закружился, подставляя ладонь, чтобы не упасть на землю спиной и изменив, за счет инерции, траекторию удара, мазнул по груди и плечу Тольяра. Вольный разбег одного лезвия оказался преломлен другим. Парень, морщась от боли поворачивал кисть, отклоняя клинок Ассимура в сторону. Харранец не стал давить, а напротив отскочил и тут же вернулся назад, рассчитывая разрубить ключицу своего врага. Но вместо того сам едва-едва сумел остановить контратаку. Вновь они оказались лицом к лицу.

Приятно видеть, что некоторые дикари все же работают над собой, – прохаживаясь на небольшом отдалении, сказал альбинос. – Ты второй кто хоть немного сумел развлечь меня своей техникой.

Мой меч удивит тебя еще сильнее, когда вы встретитесь поближе, – пообещал Тольяр, перебрасывая оружие из одной руки в другую.

Харранец деликатно указал кончиком меча на правую руку парня. Вдоль запястья почти до локтя набухла красная полоса. Парень поморщился – теперь он чувствовал, как начинает печь глубокий порез. Он не обманывал сам себя – противник ему достался тяжелый. Почти непобедимый. А он слишком давно дрался всерьез.

Велари молча смотрела на бой со стороны, словно боясь даже пошевелиться. Впрочем, так оно и было. Она действительно боялась. Боялась дикого пламенного блеска в глазах прирожденного убийцы.

В первый раз тебе повезло, Толь-яр! – насмешливо растягивая имя парня, проговорил альбинос. – Во второй я отрублю тебе руку. Уйди с моего пути, потому что ты мне не соперник. Ты заноза.

Выкуси! – еще только выговаривая оскорбление, парень взмыл высоко вверх, кувыркаясь через голову и набирая силу для страшного удара. Красивый, очень зрелищный, а главное быстрый и опасный прием. Рассчитанный на медлительного врага или неумеху. Харранец не был ни тем, ни другим; альбинос не стал испытывать свой клинок на прочность. Вместо этого он, явно развлекаясь, отскочил в сторону и едва только ноги Тольяра коснулись земли, сделал ловкую подсечку. Парень покатился по земле, обдирая плечи, а Корнелий как ловящая лягушку цапля ринулся следом. Длинный «клюв» коснулся «лягушиного» живота. И чертя очередную царапину улетел далеко в сторону от сильного тычка сабли, с филигранной точностью врезавшейся острием в плоскую стальную поверхность. Сама же «цапля», запрокинув голову от удара кулака, отшатнулась в сторону.

Девушка попыталась добить обескураженного неожиданным нападением Корнелия, но тот, к сожалению уже оправился и легко отбил игольный выпад, отпихивая Велари. Пинок получился знатным, и охнувшая девушка едва удержалась на ногах, прижимая свободную руку к животу.

Рано, прелесть моя, – прошипел, облизывая разбитую губу, альбинос. – Потерпи чуточку...

Обменявшись взглядами, Велари и Тольяр атаковали одновременно с разных сторон. Альбинос, переменившись в лице начал отступать, парируя удары уже без всякого шутовства или показной ленцы. Он все-таки не был так уж полон сил, как хотел показать.

Чтобы не быть зажатым, ему пришлось покрутиться, играя сразу на две стороны и напрягаясь куда сильнее прежнего. Все чаще кончики клинков задевали его одежду, лишь чуть-чуть не доставая до снежно-белого тела. Альбиносу полагалось уже десять раз оказаться с разорванными боками, пробитой грудью и перерезанным горлом.

Он был быстрее. Дрался с такой скоростью, что, наверное, и стрелы смог бы отбивать – упругие волны воздуха расходящиеся в разные стороны от его прыжков касались прохладными пальцами парня и девушки. Пружиня от земли, он нападал сам, заставляя их обоих уходить в глухую оборону, россыпью даря удары нанесенные из самых неожиданных позиций. Дважды ему удавалось расшвырять их в разные стороны; один раз Велари даже не сумела устоять на ногах, покатившись по земле через многострадальный муравейник прямиком в желто-серую сухую траву. Но альбиноса занимал, как казалось, только Тольяр. Его крови харранец хотел в первую очередь.