История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций» - [4]

Ковалевский оказался совершенно одержимым барабанщиком. Он никогда не курил, не выпивал, никто не видел его с девушками. Даже просто почесать языком ему было некогда — с утра до ночи он стучал по барабанам, разучивая упражнения, которые ему давал ударник джазового оркестра одного из цехов Уралмаша. Гитарист того же оркестра научил Писака искусству джазовой импровизации. В ходе этих занятий ребята влились в уралмашевскую самодеятельность, и история группы «Селен» закончилась…

Подобные ансамбли появлялись во многих свердловских дворах. Популярность большинства из них не простиралась дальше родной беседки, но некоторые становились известны в общегородских масштабах. Вспоминают «луначарских битлов», которые играли где-то на танцах и воспроизводили музыку своих британских тезок один в один. Особого упоминания достоин ансамбль «Ровесник». Он базировался в ДК им. Свердлова. Его лидер Володя Дерягин по прозвищу Марасан одним из первых в Свердловске начал писать песни на собственные стихи. Несколько строчек из них сохранились в памяти Сергея Лукашина:

«Зачем воевать? Бросайте оружие!

Гитары заменят его.

Будем петь, танцевать, ведь музыка —

Это прекрасней всего».

Не правда ли, слова вполне в духе пацифистских настроений, овладевших в конце 60-х умами молодежи и за океаном, и в Европе, и, как видно, на Среднем Урале.

Столь массовое увлечение музыкой не могло не привлечь внимание официальных структур. Сперва это внимание было даже благожелательным: открывались многочисленные курсы и кружки по обучению игре на гитаре, иногда дворовые группы находили приют в Домах культуры.

Собственные ансамбли появлялись и в некоторых, видимо, самых продвинутых, школах. Будущий гитарист «Трека» Михаил Перов начинал свою карьеру как раз в школьном ансамбле: «В нашей школе № 51 ансамбль назывался ВИА «Люси» в честь солистки Люды. Я играл на главной гитаре, мой товарищ на шестиструнке исполнял басовую партию, а одноклассника, игравшего хуже нас, поставили на ритм. Пели песни «Поющих гитар». Я придумывал русские слова к мелодиям польских «Червоных гитар»». Будущий «флаговец» Сергей Курзанов учился в школе № 88: «Старшеклассники на Новый год что-то тренькали на электрогитарах. Жуткую зависть я к ним испытывал — сам стал учиться. В «Битлов» я въехал чуть-чуть попозже. А тогда я пытался играть песню «Too Much Monkey Business», которую впервые услышал в исполнении группы «The Hollies». А «Hippy Hippy Shake», который пели «The Swinging Blue Jeans», вообще ударом для меня был».

В 1968-м новую музыкальную моду заметило даже Свердловское телевидение — в каком-то сборном конкурсе самодеятельности показали выступление четырех патлатых юнцов из Серова с электрогитарами. Валерий Костюков запомнил эту телетрансляцию на всю жизнь: «Как называлась их группа, я не помню, но сами они представились как Жан-Жак Леммон и Микки Аккерман. Они исполнили два номера — инструментальный стандарт, который мы называли «Пиквик-чай», и песню, кажется, на английском. Это был фурор. Тогда была только одна телепрограмма, и на следующий день вся область говорила о «серовских битлах»».

Примерно в это же время в Свердловск приезжала с концертами первая советская биг-бит группа — ВИА «Поющие гитары». Вокруг их выступлений в Доме офицеров царил такой ажиотаж, что этого не могли не заметить деятели местного «шоу-бизнеса». Вскоре в саду того же Окружного дома офицеров начала играть на танцах своя собственная бит-группа.

«Администраторы ОДО… выставили на танцевальную эстраду патлатую четверку, вооруженную инструментами стран соцлагеря, и усилили ее двумя мощными 50-ваттными «кинапами». Веселые были парни и, что особо ценно, с фантазией. Существовал идиотский регламент — не более трех-четырех рок-н-роллов за вечер, остальное отечественное. Отечественное так отечественное! И они делали потрясные аранжировки советских песен, вкладывая в них столько ритма и энергии, что площадку просто штормило от топота парубков. Дружина стояла в растерянности. Она не знала, как ей поступить. С одной стороны, непорядок, с другой — образцовая Дунаевская песня «Ой, цветет калина»» (Сергей Лукашин «Слово о полку водопадовом»).

Идя навстречу пожеланиям посетителей, меняли свою музыкальную политику и свердловские рестораны. Традиционные джазовые ансамбли уже не удовлетворяли вкусам отдыхающих, и началась настоящая охота за гитаристами, владевшими электроинструментами и, главное, современным репертуаром, такими, как Валерий Костюков: «Появились кафе, где играли только молодые музыканты, «Дружба», например. Из других ресторанных оркестров стали убирать контрабасистов, духовиков (мы их называли «трубы»). Через пару лет везде уже работали квартеты и квинтеты с электроинструментами».

В это же время произошло еще одно знаковое событие — на улице Первомайской открылся магазин «Мелодия» (в просторечии «Граммофон»), специализировавшийся на продаже пластинок. 99 % ассортимента составляла продукция Всесоюзной фирмы грамзаписи «Мелодия», но встречались и пластинки стран народной демократии и даже Индии. Импортный товар редко попадал в руки простого покупателя, обычно он расходился среди своих. Своими для продавщиц «Мелодии» были и «воротилы» зарождавшегося теневого рынка грампластинок. Уже вовсю шло формирование знаменитой «Тучи» — места, где можно было купить или обменять почти любой диск, вышедший где угодно на земном шаре.