История средневековой философии - [103]
Под "следованиями" (consequentiae) средневековые логики понимали условные высказывания (если р, то д). Оккам подразделяет их на "формальные" и "материальные" следования. Под формальными следованиями он понимает импликацию, которая непосредственно или опосредствованно управляется логическим правилом, касающимся только логической формы или структуры соответствующих высказываний, а не содержания этих высказываний. Под материальными следованиями он понимает импликацию, которая имеет место "именно благодаря терминам"[440], т. е. в силу содержания, определенного описательными терминами соответствующих высказываний. Именно к материальным следованиям Оккам относит такие странные высказывания, как:
"Если человек бежит, то Бог существует" и "Человек - осел, следовательно, Бога не существует". В первом случае предполагается, что истинное высказывание "следует" из какого угодно высказывания, во втором - что из невозможного "следует" все что угодно. В другом месте Оккам утверждает:
"Ты белый, значит, Бог триедин" и "Ты осел, значит, ты - Бог"[441]. Он замечает, что эти следования не являются формальными следованиями и не должны иметь и не имеют широкого употребления.
Обратимся к метафизике. Спросив: "Что является, по мнению Оккама, предметом метафизики?"[442], мы тем самым зададим вопрос, который, с его точки зрения, подобен вопросу: "Кто является царем всего христианского мира?"[443]. В обоих случаях принимается ложная посылка: во втором случае - что существует царь всего христианского мира, в первом - что метафизика имеет единственный предмет.
Авиценна утверждал, что предметом метафизики является сущее, Аверроэс же считал, что ее предмет - Бог. Согласно Оккаму, если считать, что два этих мусульманских философа утверждают, будто метафизика имеет единственный предмет, то они оба не правы. Если же, однако, считать, что они говорят о главенстве, то оба эти тезиса защитимы. Если говорить о главенстве совершенства, то основным предметом метафизики является Бог. Если говорить о главенстве предикации, то основной темой метафизики является сущее. Ибо мы не можем мыслить Бога или говорить о нем иначе, как в терминах сущего и его атрибутов.
Конечно, существуют только сущие. Однако можно образовать такое общее понятие о сущем, которое сказывся обо всех сущих - и конечных, и бесконечных. В качестве такого предиката "сущее" означает просто "нечто", поскольку нечто противоположно ничто. Понимаемое в этом смысле, слово "сущее" одноименно. Мы можем сказать и о Боге, и о творениях, что они не суть ничто. Но отсюда никоим образом не следует, что и Бог, и творения противоположны ничто одним и тем же образом, или что актуальное бытие Бога - того же самого рода, что и бытие творений. Это не так. Если, следовательно, мы употребляем термин "сущее" для обозначения актуального бытия Бога и актуального бытия твари, то этот термин используется в разных смыслах.
Оккам, следовательно, не является пантеистом, И он не низводит Бога до уровня творений. "Ничто реальное не является одноименным для Бога и для твopeний"[443]. В то же время он особо подчеркивает нашу способность образовывать одноименные понятия. Поскольку в этой жизни нам недоступно интуитивное познание Бога, мы не можем иметь такого понятия Бога, которым выражается созерцание божественной реальности самой по себе. Наше представление о Боге должно зависеть от наших представлений о конечных вещах и их качествах. Но мы не можем приписать Богу, например, тварное бытие или тварную мудрость как таковые. Следовательно, если мы вообще способны обладать сколь-нибудь обоснованным представлением о Боге, то должны оказаться способны отбросить всякую ограниченность конечного, образуя одноименные понятия. Тогда мы сможем выработать составное понятие, которое будет сказуемым только о Боге. Одноименные понятия служат как бы мостом, и без них, по мнению Оккама, мы были бы обречены на агностицизм.
Стоит заметить, что Оккам отказывается признать реальное различие сущности и существования. Конечно, абсурдно думать, что существование привходит к "предсуществующей" сущности. Если говорить о самой существующей вещи, то "существование" не обозначает чего-либо отличного от вещи. Совершенно верно, что слово "вещь" (res) обозначает в качестве имени существительного, тогда как "быть" (esse) обозначает в качестве глагола и что мы не можем просто заменить одно другим, "поскольку они не обладают одними и теми же функциями"[444]. Однако воображать, будто такие лингвистические различия подтверждают теорию реального, существующего вне ума, различия между сущностью и существованием, - значит для нас, по Оккаму, быть обманутыми языком. Эта теория не нужна и для того, чтобы уберечь различие между Богом и творениями. Сказать, что в Боге сущность и существование тождественны, - значит просто сказать, что он существует с необходимостью, а не в результате действия некоторой причины. Тварь существует не с необходимостью. И различия между тварью и ее причиной вполне достаточно, чтобы отличить ее от Бога.
Сходным образом Оккам истолковывает различие между возможностью и действительностью как различие между двумя модальностями утверждения. Утверждение о том, что Сократ белый, по типу отличается от утверждения о том, что Сократ может сидеть. Однако это не может служить надежным основанием для разработки теории "возможного" и для утверждения, что "нечто, чего во вселенной нет, но что может быть, на самом деле есть сущее"[
