История Спарты (период архаики и классики) - [86]
Но если отбросить крайние примеры, то в целом попытка провести грань между лаконскими и мессенскими илотами кажется вполне разумной. Эта грань достаточно четко прослеживается на материалах, относящихся к илотским восстаниям или к попыткам их спровоцировать. В 1-й пол. V в. мы знаем два таких случая.
Фукидид рассказывает, что известный полководец Павсаний вел какие-то переговоры с илотами и сулил им свободу и даже гражданские права, если те поднимут восстание в поддержку его замыслов (I, 132, 4)[013_102]. Таким образом, в данном случае инициатива исходила от Павсания, а не от илотов. Илоты же, напротив, продемонстрировали полную лояльность и донесли на Павсания эфорам. Фукидид, что вполне естественно, не уточняет, о каких именно илотах идет речь. Но, судя по контексту, Павсаний вел переговоры с лаконскими илотами.
В 464 г. имело место самое крупное в истории Спарты восстание илотов. Оно вошло в историю под названием Третьей Мессенской войны (Thuc. I, 103; Diod. XI, 64, 4). Само название говорит и о характере восстания, и о той группе илотов, которая в нем участвовала. Однако единого мнения на этот счет в наших источниках нет. Согласно Диодору и Плутарху, которые следуют, скорее всего, за Эфором, инициатива восстания принадлежала илотам Лаконии (Diod. XI, 63-64; Plut. Cim. 16). Фукидид же, наоборот, говорит, что это было делом рук мессенцев, к которым присоединились и две периэкские общины (I, 101, 2). Рассказ Фукидида крайне лаконичен: он сообщает только о самом факте восстания, отводя мессенцам в нем главную роль постольку, поскольку большая часть (plei'stoi) илотов, по его словам, была мессенского происхождения. Версии Диодора и Плутарха, основным источником для которых был Эфор, более обстоятельны. Так, Плутарх, рассказывая о находчивости царя Архидама, сумевшего предотвратить нападение лаконских илотов на Спарту, попутно добавляет, что "одновременно с ними напали на спартанцев и мессенцы" (Сim. 16). Этого замечания достаточно, чтобы считать, что неразрешимого противоречия между версиями Фукидида и Эфора нет.
По окончании восстания (а оно продолжалось 10 лет) спартанцам пришлось заключить с мессенскими повстанцами договор, согласно которому им были предоставлены свободный выход из Мессении и возможность поселиться в Навпакте (Thuc. I, 103).
Сам факт заключения договора с мессенскими илотами свидетельствует о том, что спартанцы воспринимали их достаточно серьезно. Для них мессенские илоты были одновременно и рабами, и внешним врагом. Ведь те обладали известной политической и "национальной" солидарностью, которой не было ни у лаконских илотов, ни тем более у рабов классического типа. В отличие от них, мессенцы имели сильную политическую мотивацию в собственных отношениях со спартиатами. Помощь мессенским повстанцам со стороны афинян также свидетельствует о том, что греческий мир воспринимал их отнюдь не как обычных рабов. По словам М. Финли, мессенские илоты "вполне резонно внушали страх своим господам как потенциальные мятежники: ведь они были группой и, даже можно сказать, подчиненной общиной"[013_103], с общей коллективной судьбой. То, что внешний мир воспринимал их именно так, видно, например, по тому, что, когда мессенские илоты были освобождены фиванцами в 370 г., они немедленно были приняты греками как собственно греческая община. По-видимому, для греков основной отличительной чертой мессенской илотии было то, что мессенцы составляли пусть подчиненную, но общину, в которой отдельные ее члены никогда не теряли социальных и родственных связей. Именно поэтому Исократ в своем письме к Филиппу II выбирает слово "илот", а не "раб", говоря о будущей судьбе народов в Азии (Epist. 3, 5).
По свидетельству Диодора и Плутарха, результатом восстания 464г. стало систематическое применение спартанцами репрессивных мер против илотов (Diod. XI, 63, 7; Plut. Lyc., 28, 12). Таким образом, часть наших источников связывает появление криптий не с Ликургом, а с Третьей Мессенской войной. В таком контексте основным объектом криптий должны были стать именно мессенские илоты.
Кроме криптий, которые носили регулярный характер и служили целям индивидуального террора, к результатам Третьей Мессенской войны можно отнести и обращение спартанцев к массовому террору. Мы знаем только один такой случай, который остался в истории, очевидно, потому, что поразил современников своей масштабностью. Возможно, групповые акции насилия над илотами имели место и до и после той истории, о которой нам рассказывает Фукидид.
Так, в разгар Пелопоннесской войны, когда спартанцы занялись набором и обучением первых отрядов илотов, они провели демонстративную акцию устрашения, которая по-своему является уникальной во всей греческой истории. Как рассказывает Фукидид, "устрашенные дерзостью многочисленной молодежи илотов, лакедемоняне... предложили отобрать некоторое число илотов, считающих себя наиболее способными в военном деле, обещая им свободу... Таким образом, было отобрано около 2 тысяч илотов, которые с венками на головах (как бы уже получившие свободу) обходили храмы. Немного спустя, однако, лакедемоняне перебили этих илотов, причем никто не знал, где и как они погибли" (IV, 80, 3-4)
