История службы государственной безопасности. От Александра I до Сталина - [5]

Точно так же во все времена, включая и советский период отечественной истории, среди агентов политической полиции было немало авантюристов и проходимцев. Многие из этих «секретных сотрудников» стремились использовать сотрудничество с «органами» для достижения собственных, сугубо личных и корыстных целей, не гнушаясь при этом оговорами, провокацией и фальсификацией доказательств. Нередко провокация (как это было во времена III отделения, а затем — Г. П. Судейкина, П. И. Рачковского, С. В. Зубатова) возводилась в организационный принцип оперативно-розыскной работы.

Вернемся, однако, к первому очерку по истории политической полиции России и вновь процитируем Андрианова: «Имея основною целью своей деятельности охранение устоев русской государственной жизни, III отделение С. Е. И. В. канцелярии сосредоточивало преимущественное внимание свое на разных вопросах, выбирая те стороны жизни, которые по обстоятельствам данного времени получали преобладающее значение.

Политическая часть в первые годы царствования императора Николая Павловича не требовала особых усилий, потому что почти все революционные элементы, образовавшиеся в предшествующую эпоху, были захвачены процессом декабристов. Поэтому деятельность III отделения по политическому надзору ограничивалась почти исключительно распоряжениями касательно осужденных декабристов.

Вполне спокойное настроение массы общества не подлежало сомнению, но некоторые отдельные личности и особенно кружки молодежи привлекали внимание III отделения, которое стояло на той точке зрения, что со злом надо бороться в его зародыше, так как отвлеченные разговоры в тесном кружке легко могут получить распространение и перейти в недопустимые поступки, а тогда неизбежной каре придется подвергать уже значительно большее количество лиц…»

«Спокойное течение общественной жизни в коренных русских губерниях, — продолжал полицейский историограф, — дало возможность III отделению внимательно отнестись и ко второй задаче его деятельности, то есть к наблюдению за недостатками общественного строя и администрации. С первых же месяцев своего существования III отделение занялось изучением состояния России и раскрытием тех сторон ее жизни, которые, не соответствуя современным требованиям действительности, уже вызвали отрицательное отношение лучших и наиболее сознательных умов, а в будущем, хотя бы и далеком, могли повести к массовому недовольству и, следовательно, нарушить общественное спокойствие.

Так, после тщательного изучения крестьянского вопроса, III отделение пришло к зрелому выводу о необходимости и даже неизбежности отмены крепостного состояния в непродолжительном времени…»

Хотим обратить внимание читателей на следующий абзац данного документа: «Особое значение придавало III отделение и рабочему вопросу, о котором у нас в то время мало кто думал, так как самое количество профессиональных рабочих было в России ничтожно и достигало некоторой значимости только в столицах. Заботясь об улучшении быта столичных рабочих, III отделение настояло на устройстве в Санкт-Петербурге постоянной больницы для чернорабочих, а вскоре по ее образцу была открыта такая же больница и в Москве».

Не менее интересно и то, что автор первой официальной истории политической полиции Российской империи пишет далее: «Усиление деятельности по политической части возобновилось в III отделении с 1848 года, когда Февральская революция во Франции и ряд политических движений, взволновавших почти всю Европу, нашли отражение и у нас в Западном крае. Поляки с живейшим интересом следили за европейскими революционными движениями: появились многочисленные прокламации, пошла усиленная пропаганда, местами вспыхивали беспорядки, много поляков эмигрировало за границу (в течение 1848–1849 гг. — свыше 1500 человек)».

Однако «остальные части империи оставались совершенно спокойны, и не было никакого повода опасаться волнений или беспорядков», хотя III отделение и беспокоил тот факт, что «мнения, господствовавшие в некоторых наших литературных кружках, казались органически связанными с крайними учениями французских теоретиков». А поэтому «состоялось Высочайшее повеление принять энергичные и решительные меры против наплыва в Россию разрушительных теорий; часть этих мер была возложена на III отделение».

Вот как пишет Андрианов о самом главном политическом процессе времен Николая I: «В такую-то тревожную пору и возникло дело о кружке Буташевича-Петрашевского. Впрочем, к делу Петрашевского III отделение имело только косвенное отношение, так как ведение следствия и самый суд над виновными были сосредоточены в Военном ведомстве».

Появление за границей политической эмиграции, состоявшей в основном из поляков, покинувших Россию после подавления очередного восстания, вызвало как зарождение института заграничной агентуры III отделения С. Е. И. В. К., так и усиление надзора за иностранцами, прибывающими в пределы страны. При этом, как и во времена Екатерины II, свободолюбивая мысль Европы считалась одной из главных внешних угроз спокойствию государства.

Готовя на основании полученных от заграничных агентов сообщений обзоры внешнеполитического состояния Российской империи, III отделение фактически выполняло также функцию внешнеполитической разведки. Правда, этим занимались наряду с ним посольства и посланники Министерства иностранных дел и военные агенты (атташе) Военного ведомства.