История севарамбов - [37]

Бразиндас посадил Сермодаса, Ван-де-Нюи и меня в свою повозку, а наши люди расселись на лошадей и банделисов, и мы все вместе двинулись в лагерь вдоль реки и постепенно снижающихся по мере приближения к равнине гор, у подножья которых мы увидели армию, расположившуюся на берегу стекавшего с гор ручья, который, огибая лагерь, впадал в реку. Когда мы подъехали, солдаты как раз начали готовиться к бою, и с необыкновенной быстротой, менее чем через час, вся армия была под ружьем. Она вытянулась в одну линию и насчитывала около двенадцати тысяч человек, я не смею сказать мужчин, потому что женщины составляли более трети ее. Но это были воинственные женщины, они все были вооружены и в строевом ученьи отличались такой ловкостью и занимались своим делом с такой охотой, как ни один мужчина, и притом выполняли свои обязанности с большой точностью. Были тут и пешие, и конные, треть армии составляла кавалерия, состоящая большею частью из женщин. Вся армия была разделена на три части, державшиеся особняком и имевшие три отдельных лагеря, отделенных один от другого забором. Женатые мужчины занимали со своими женами средний лагерь, девушки — левый, а холостые мужчины — правый. Тот же порядок сохранялся и в строю, когда они находились под ружьем. Я уже говорил, что, согласно законам севарамбов, все девушки должны были выходить замуж по достижении ими восемнадцатилетнего возраста, а юноши женились, достигнув двадцати одного года. Отсюда легко можно судить, что левое крыло армии состояло из девушек, находившихся в цвете лет и красоты. Так что не думаю, чтобы могло быть более прелестное зрелище, чем эта цветущая молодежь, которая, помимо красоты, присущей этой нации, обладала необыкновенной ловкостью и грацией в обращении с оружием, в чем она упражнялась с семилетнего возраста. Девушки-кавалеристки сидели верхом на банделисах и были вооружены лишь пистолетами и шпагами. На них были надеты каски, украшенные перьями с султаном посредине, что придавало им гордый вид и новый блеск их красоте. Они были в легких латах из жести или же светлой меди, а от пояса почти до колен было надето нечто вроде разрезанной спереди и сзади юбки, прикрывавшей штаны и позволявшей видеть их ноги, обутые в короткие, доходившие до колен сапоги. Пешие были вооружены копьями и луками, это были более сильные, более крепкие и даже менее молодые женщины, чем те, которые были верхом. Копейщицы были одеты так же, как кавалеристки, но только без сапог, и вместо двух пистолетов у них был лишь один, подвешенный к поясу повыше шпаги. Женщины, стрелки из лука, не имели ни касок, ни лат, они были в зеленых шапках и в длинной одежде того же цвета, представлявшей собой род тоги, которую они подбирали и подвязывали поясом, так что видны были их штаны и обувь того же цвета. Вооружены они были луками и колчанами, наполненными стрелами, сбоку висела шпага, а на поясе был пистолет, как и у копейщиц. Девушек-пехотинок было всего два полка и столько же кавалеристок.

Юноши были верхом на больших лошадях, они были в железных касках и латах, как и у нас в Европе, и вооружены короткими мушкетами, пистолетами и саблями, совсем как наша кавалерия, сапоги их также ничем не отличались от наших. Был один эскадрон, вооруженный пиками и круглыми щитами, который, будучи введен в действие, под прикрытием своих щитов разбивал кавалерию или инфантерию противника, выводя их из строя стремительностью нападения. Они сидели верхом на самых сильных лошадях, и позади каждого из них сидел пехотинец, вооруженный только шпагой и пистолетом; он легко садился на круп лошади своего наездника и так же легко мог соскочить, когда это было необходимо. Пехота состояла из копьеносцев, воинов с алебардами, мушкетеров и, кроме того, воинов с луками, вооруженных почти так же, как и женщины. Женатые люди разделялись также на пехоту и кавалерию и вооружены были так же, как и остальные, а отличались они по возрасту и цвету одежды: мужчины были верхом на лошадях, а их жены рядом с ними на банделисах. Точно так же было и в пехоте.

Каждый полк имел флаги и знамена, похожие на наши. Барабаны, трубы, литавры, корнеты, флейты и гобои задавали воинственные концерты, способные воодушевить самых нерешительных. Как только армия пришла в боевой порядок, Сальбронтас, ее генерал, в сопровождении нескольких офицеров приблизился к Бразиндасу, чтобы приветствовать его, то же он сделал и в отношении Сермодаса, и, поговорит с ними, они подъехали к нам. Генерал, приветствовав всех нас легким поклоном, направился ко мне, как бы желая со мной поговорить. Сермодас подал мне знак, чтобы я двинулся ему навстречу. Так я и сделал. Я поклонился ему до луки седла своей лошади: мы все, сойдя с повозки, сели верхом на лошадей. Он сказал мне сначала по-испански, что он узнал, что я начальник иностранцев, потерпевших крушение у берегов Спорумба, и что он о нас уже слышал и в особенности обо мне. Ему известно, что я бывал на войне, и отчасти поэтому, а также из-за похвал, расточаемых мне Сермодасом, он уже почувствовал ко мне большое уважение, и ему было бы очень приятно, если бы я узнал порядки их армии и потом высказал ему свое мнение. Поэтому он и просит, чтобы я поехал рядом с ним, по его левую сторону. Одновременно он просил Бразиндаса и Сермодаса сопровождать его с правой стороны и провел нас вдоль строя, показав нам все то, о чем я уже говорил. Затем он сказал мне, что он провел семь или восемь лет в путешествии по нашему материку, видел в Европе несколько армий, и что большая часть их порядков вела свое происхождение оттуда.