История Сэмюела Титмарша и знаменитого бриллианта Хоггарти - [4]
Когда Брафф проведал, как Боб Свинни его поносит, да еще про то, что он бесплатно ходит театр, он пришел в контору, где все мы сидели — все двадцать четыре, — и такую произнес прекрасную речь, каких я отродясь не слыхивал. Он сказал, что никакое злословие его не заботит, уж таков удел человека строгих правил, ежели он печется о благе людском и при этом строго держится этих своих правил; но зато его очень даже заботит нрав и поведение каждого, кто служит в Западно-Дидлсекском страховом обществе. Им доверено благосостояние тысяч людей; через их руки что ни день проходят миллионные суммы; Лондон, какое там — вся страна ждет от них рачительности, честности, доброго примера. А ежели среди тех, кого он почитает за своих детей, кого любят, точно родную плоть и кровь, найдется такой, кто исполняет свою должность без усердия, кто позабыл о честности, кто перестал являть добрый пример, ежели его дети преступили спасительные правила нравственности, религии и благопристойности (мистер Брафф всегда изъяснялся возвышенно), кто бы это ни был — самый первый человек в его конторе или самый последний, главный ли конторщик с жалованьем шестьсот фунтов в год или швейцар, подметающий крыльцо, — ежели он хоть на малый шаг сойдет со стези добродетели, — он, мистер Брафф, отторгнет его от себя, да, отторгнет, будь то даже его родной сын!
И, сказавши так, мистер Брафф разразился слезами; а мы все, не зная, что за этим воспоследует, переглядывались друг с другом и дрожали, как зайцы, — все, кроме Свинни, двенадцатого конторщика, которому все это было как с гуся вода. Когда мистер Брафф осушил слезы и пришел в себя, он оборотился и — ох, как у меня заколотилось сердце! — поглядел мне прямо в глаза. И с каким облегчением, однако же, я перевел дух, когда он воззвал громовым голосом:
— Мистер Роберт Свинни!
— К вашим услугам, сэр, — как ни в чем не бывало отозвался Свинни, и кое-кто из конторщиков захихикал.
— Мистер Свинни! — еще громче провозгласил Брафф. — Мистер Свинни, когда вы вошли в эту контору, в эту семью, сэр — ибо я с гордостью утверждаю, что это поистине семья, сэр, — вас встретили здесь двадцать три молодых человека — других таких благочестивых и усердных сослуживцев и не сыщешь, и им вверено богатство нашей столицы и нашей славной империи. Здесь царствовали, сэр, трезвость, усердие и благопристойность; в этом храме, в храме… деловых операций, не было места богохульным куплетам; здесь не злословили шепотком о своих начальниках — но я не стану отвечать на это злословие, сэр, я могу позволить себе пренебречь им; никакие легкомысленные разговоры, никакие грубые шутки не отвлекали внимание этих джентльменов, не оскверняли мирную картину их труда. Вас встретили, сэр, добрые христиане и джентльмены!
— Я, как и все, заплатил за свое место, — сказал Свинни. — Разве мой родитель не купил ак…
— Ни слова больше, сэр! Конечно же, ваш почтенный батюшка купил акции этого предприятия, и в один прекрасный день они его обогатят. Да, сэр, он купил акции, иначе эти двери не раскрылись бы перед вами. Я с гордостью заявляю, что у каждого из моих юных друзей есть кто-нибудь — отец ли, брат, близкий родственник или друг, — кто теми же узами связан с нашей процветающей фирмой, и что каждый, кто здесь служит, получает комиссионные за то, что привлекает к нам новых акционеров. Однако же, сэр, глава этого дела я. Я в свое время утвердил вас в должности, и, как вы сейчас убедитесь, я же, Джон Брафф, вас от нее отрешаю. Оставьте нас, сэр!.. Уходите, покиньте нашу семью, в лоне ее уже нет более для вас места! Я не сразу решился на этот шаг, мистер Свинни; я лил слезы, сэр, я возносил молитвы; я советовался, сэр, и теперь решение мое твердо. Оставьте нас, сэр!
— Только сперва заплатите мне жалованье за три месяца. Я ведь стреляный воробей, мистер Брафф.
— Деньги будут выплачены вашему батюшке, сэр.
— К черту батюшку! Я вам вот что скажу, Брафф; я совершеннолетний, и, если вы не отдадите мне мое жалованье, я упеку вас за решетку… вот провалиться мне на этом месте! Вы у меня узнаете, почем фунт лиха, это уж как пить дать!
— Выпишите этому бессовестному молодому человеку чек на трехмесячное жалованье, мистер Раундхэнд.
— Двадцать один фунт пять шиллингов, Раундхэнд, и никаких вычетов за гербовую марку! — крикнул нахал Свинни. — Вот так, распишемся в получении. И не нужно передаточной надписи на моего банкира. А если кто из вас, джентльмены, пожелает нынче в восемь вечера бесплатно выпить по стаканчику пунша, Боб Свинни к вашим услугам! Может быть, и мистер Брафф окажет мне честь, погуляет с нами вечерок? Ну-ну, только не говорите «нет»!
Мы больше не могли молча слушать его дерзости и принялись хохотать, как сумасшедшие.
— Вон отсюда! — весь побагровев, взревел мистер Брафф; Боб снял с крючка свою белую шляпу — колпак, как он ее называл — и, лихо заломив ее, неспешным шагом удалился.
Когда дверь за ним затворилась, мистер Брафф прочел нам еще одну рацею, которую все мы решили намотать на ус; потом он подошел к конторке Раундхэнда и, обнявши его за плечи, заглянул в гроссбух.
