История с танцем призраков - [24]

Том попятился так стремительно, что толкнул подмости. Качнувшись, они грохнулись на цементный пол — тут и мертвый проснется. Том замер, затаил дыхание. Наверняка охранники услышали шум. Не могли не услышать.

Глаза, не мигая, смотрели на него. Они все ближе, или это ему чудится? Он глянул через плечо. Выход недалеко. Только скользни в дверь — и прости-прощай, мрачное, жуткое место. Если всю дорогу бежать, он попадет домой до возвращения родителей. И никто не узнает, чем закончились его бдения. Никто не узнает, что он наткнулся на открытую дверь. Ведь вполне могло случиться, что вскоре после проделки Пита на нее набрел охранник, набрел и запер…

Вдруг в голове его зазвучал голос старого вождя, только не будничный, привычный, а негромко-напевный, размеренный: «А случалось и того хуже: он пугался ночных странников, привидений и сломя голову бежал к палатке своей семьи, все тот же юноша, не познавший природу своей души, не обретший себя».

«Будь по-твоему, прадедушка», — пробормотал Том про себя, стиснул зубы, крепче сжал в руке фонарик, поднял его перед собой, будто оружие, и пошел вперед, пока не оказался прямо перед громоздкой тенью. До двух красных одинаковых огоньков — два шага. Один. Но они оставались неподвижны, а тишину в комнате нарушало лишь его прерывистое дыхание.

Том осторожно протянул руку и — коснулся меха. Он дернулся назад, будто обжегся, от страха у него перехватило дыхание. Но громадина продолжала стоять не шевелясь. Глотнув, он подошел к той вплотную, и тут все нелепости, увиденные им в этой комнате, составились в ясную картину — на него волной накатило облегчение, он едва не расхохотался.

Он стоял нос к носу с чучелом бизона. Вся комната была заставлена верстаками, полунабитыми чучелами птиц и животных, разрисованными задниками — панорамами и диорамами с небом, настоящими деревьями, камнями и травой. Он находился в подсобном помещении большой галереи «История животного мира».

Том ткнулся лбом в спину огромному зверю. Ах ты, бизон, бизонище! Из-за тебя я чуть не стал величайшим идиотом столетия. Надо же, собрался бежать от чучела бизона! А еще мечтает стать воином племени черноногих!

Том нащупал спутанные космы волос и попытался представить себе былые времена: его соплеменники ждут, когда из клубов пыли под громовой перестук копыт появятся бизоньи стада. Это ведь уму непостижимо — остановить несущегося бизона стрелой, направить всю эту массу — неудержимую, сотрясающую землю и вздыбливающую пыль, — направить туда, куда тебе надо, с помощью лишь криков да машущих рук. А он, Том Лайтфут, потомок этих отважных воинов, едва не наделал в штаны от страха при виде одного смертельно усталого чучела в музейной подсобке.

Посмеиваясь про себя, он на цыпочках пошел вдоль стены, фонарь держал книзу. А то еще раз споткнешься о какие-нибудь подмостки… Пока что ему везет. Последняя дверь по правую руку открываться не хотела, но, посветив вдоль дверного косяка, он увидел: у верха дверь закрыта на обычный крючок. Он бесшумно откинул его и выключил фонарик — по ту сторону двери может быть охранник, и свет он наверняка заметит.

Это было большое помещение, уж никак не каморка. Может, ему наконец повезло? Вот только жуткий запах. Какой-то едкий. Омерзительный. Тома даже затошнило, он задышал ртом, втягивая воздух маленькими порциями. Явственно слышался и какой-то звук — первый с той минуты, как Том проник в музей через наружную дверь. Звук исходил не от человека, тут сомневаться не приходилось. Но не был он и механическим. Что-то едва слышно шуршало, скребло, ползало и пощелкивало.

Он уже хотел шагнуть назад, не включая фонаря, закрыть дверь. Но, вспомнив молитвы прадедушки во время танца призраков, прошептал: «Помогите мне, предки» — и, предчувствуя, что сейчас наткнется на какую-то жуткую гадость, зажег фонарь. Секунд десять он стоял и смотрел, пригвожденный к месту, не в силах осознать, что перед ним. Потом волоски у него на шее зашевелились, он испустил полный ужаса вопль, выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Этот звук эхом разнесся по комнате. Фонарик выпал из его внезапно вспотевшей руки и, включенный, укатился под скамью. Он нырнул за ним так стремительно, будто от этого зависела его жизнь. Слава богу, ничего не сломалось, и фонарик продолжал светить. Трясущимися руками он закрыл дверь на крючок, будто то, что осталось за ней, могло пуститься за ним в погоню.

— Ой, ну что же это… прадедушка, не могу я… — застонал он и вдруг задрожал всем телом: тыльной стороной ладони он прикоснулся к невесть откуда взявшемуся куску мешковины.

Том начал яростно отряхиваться, светить во все стороны фонариком, искать неизвестно что. Потом вздохнул, вытер вспотевшее лицо. Закрыл глаза руками, словно пытаясь физически выгнать из памяти только что виденное. Что такое это было? Он сошел с ума или ему это померещилось? А может, ночные странники похитили его разум, и все должно быть именно так? И прадедушкины сказки о мире духов все-таки правда?

Несколько минут Тома колотил озноб, но он сумел взять себя в руки.

— Я в городе, сейчас вторая половина двадцатого века, — твердо сказал он себе. — Это всего лишь музей. Тому, что я видел, должно быть разумное научное объяснение.