История с кладбищем - [4]

— Эй! — крикнул человек по имени Джек.

Может, ребенок спрятался за кустом? Голос был мрачным, грубым и каким-то странным, словно мужчина не привык говорить.

Кладбище не раскрывало своих секретов.

— Эй! — снова позвал он, надеясь, что ребенок хныкнет, залепечет или хотя бы шевельнется.

К его удивлению, в ответ прозвучал бархатистый голос:

— Вам помочь?

Человек по имени Джек был высокого роста. Этот — еще выше. Джек был весь в черном. Одежда этого — еще чернее. Всем, кто замечал Джека за делом — а он не любил, когда его замечали, — становилось страшно, тревожно или как-то не по себе. Но когда Джек посмотрел на незнакомца, ему самому стало не по себе.

— Я кое-кого ищу, — сказал человек по имени Джек, спрятав руку в карман плаща так, чтобы нож оставался наготове.

— На запертом кладбище среди ночи? — уточнил незнакомец.

— Ребенка, — ответил человек по имени Джек. — Я просто шел мимо и услышал детский плач. Заглянул за ограду — а там ребенок. Что бы сделал другой на моем месте?

— Рукоплещу вашей гражданской сознательности. Однако, найди вы ребенка, как бы вы отсюда выбрались? С ним на руках через стену не перелезть.

— Я бы кричал, пока меня кто-нибудь не услышал бы и не выпустил, — сказал человек по имени Джек.

Тяжелый звон ключей.

— Этот «кто-нибудь» — я, — заметил незнакомец. — Я бы вас и выпустил. — Он выбрал из связки большой ключ и сказал: — Прошу за мной.

Человек по имени Джек двинулся следом за незнакомцем, одновременно вытаскивая из кармана нож.

— Так вы смотритель?

— Я? О да, в некотором роде…

Чем ближе они подходили к воротам, тем дальше оставался ребенок. У Джека не было в этом никаких сомнений. «Зато, — подумал он, — у смотрителя есть ключи. Удар ножа в темноте, и все, а потом можно искать ребенка хоть до утра».

Он поднял нож.

— Если ребенок и был, — не оглядываясь, произнес смотритель, — на кладбище он бы не пробрался. Вы наверняка ошибаетесь. Да и как сюда могло попасть дитя? Скорее всего, вы слышали ночную птицу или кошку. А то и лису. Между прочим, тридцать лет назад здесь прекратили хоронить и объявили кладбище природным заповедником. Теперь подумайте хорошенько и скажите, точно ли вы видели ребенка.

Человек по имени Джек задумался.

Незнакомец отпер боковую калитку.

— Лисы… Они издают очень странные звуки, удивительно похожие на плач. Нет, сэр, ваш визит на кладбище был ошибкой. Ребенок, которого вы ищете, вас где-то ждет — но не здесь. — Он секунду помолчал, чтобы эта мысль прочнее закрепилась в голове Джека, и торжественно открыл калитку. — Очень рад знакомству. Надеюсь, снаружи вы найдете всё, что ищете.

Человек по имени Джек оказался за калиткой. Незнакомец остался внутри, запер замок и убрал ключ.

— А вы куда? — удивился человек по имени Джек.

— Это не единственный выход, — объяснил незнакомец. — Мой автомобиль стоит по ту сторону холма. Не беспокойтесь обо мне. А еще лучше — забудьте наш разговор.

— Ладно, — легко согласился Джек. — Забуду. — В его памяти сохранилось лишь то, что он забрел на холм, мнимый ребенок оказался лисицей, а вежливый смотритель вывел его на улицу. Джек сунул нож в потайные ножны. — Тогда… доброй ночи!

— И вам того же! — отозвался незнакомец, которого Джек счел смотрителем кладбища.

Человек по имени Джек пошел вниз по холму, продолжать поиски.

Отступив в тень, незнакомец провожал Джека взглядом, пока тот не скрылся из виду. Потом поднялся на вершину холма, где стоял обелиск с надгробной плитой Иосии Уордингтона, местного пивовара, политика и баронета, который почти три века назад выкупил старое кладбище с прилегающими землями и подарил городу в вечное пользование. Себе Иосия Уордингтон зарезервировал лучшее местечко — естественный амфитеатр с видом на город и окрестности — и позаботился о том, чтобы кладбище не снесли потомки. Здешние обитатели были ему за это признательны, хотя, по мнению самого баронета, недостаточно.

На кладбище насчитывалось тысяч десять душ, но большинство спало глубоким сном или не интересовалось еженощными делами общины. В амфитеатре под лунным светом собралось меньше трех сотен.

Незнакомец тихо, как туман, подплыл ближе и стал из тени наблюдать за тем, как развиваются события.

Речь держал Иосия Уордингтон.

— Дражайшая! — обратился он к миссис Оуэнс. — Ваше упрямство весьма… Бог мой, неужели вы сами не видите, какая это нелепица?

— Нет, — ответила миссис Оуэнс, — не вижу.

Она сидела на земле, скрестив ноги, а живой ребенок спал у нее на коленях. Женщина придерживала его голову призрачными руками.

— Прошу прощения, ваша честь, — вмешался стоявший рядом мистер Оуэнс, — миссис Оуэнс хотела сказать, что она не видит никакой нелепости. Она видит в этом свой долг.

Когда-то мистер Оуэнс имел дело с Иосией Уордингтоном во плоти: тот заказал ему несколько изысканных предметов мебели в свою усадьбу под Инглшемом. С тех пор Оуэнс относился к баронету с большим почтением.

— Долг? — Иосия Уордингтон замотал головой, словно стряхивая прилипшую паутину. — Ваш долг, мэм, перед кладбищем и сим сообществом бестелесных духов, призраков и тому подобных существ — как можно скорее отправить это создание в его естественную среду обитания, которая находится совсем в другом месте.