История рыцарей Мальты. Тысяча лет завоеваний и потерь старейшего в мире религиозного ордена - [39]

Сулейман, как Ксеркс при Саламине, велел поставить свой трон на высокую платформу, чтобы он мог видеть каждый момент этого дня великого триумфа. И опять-таки, как Ксерксу, ему пришлось испытать разочарование. Сражение, которое шло у выбранных участков стен, пошло на спад. Свое дело сделали греческий огонь, ядра и осколки, но главное – непокорные, одетые в броню люди, которые были везде в гуще боя. Л’Иль-Адам неизменно появлялся там, где, казалось, защитники начинали слабеть. С ним всегда был знаменосец. Хотя это лишь привлекало внимание турок к одному человеку, которого они больше всего хотели видеть мертвым, казалось, великого магистра защищает кто-то свыше. Натиск турок все слабел, и через некоторое время их орды стали медленно отступать к своим траншеям.

Разъяренный неудачей Сулейман приговорил Мустафу к смерти. Главный визирь вступился за военачальника и тоже был приговорен. Только просьбы всех командиров, доказывавших, что такое действо лишь поможет христианам, поскольку лишит армию двух главных лидеров, заставили Сулеймана с неохотой отказаться от своего решения. Потери обеих сторон в тот день были очень велики. Но численность турок многократно превосходила христиан, и они могли позволить себе большие потери. А рыцари – нет. Турецкая тактика парового катка начала делать свое дело. Железные люди медленно, но верно слабели. Уже двести защитников погибли, примерно столько же было раненых. Рыцари не ждали помощи из Европы. Хотя они не знали, но единственное судно, которое ушло на Родос, затонуло в Бискайском заливе вместе со всеми, кто был на борту. Отправленное из Англии в октябре под командованием фра Томаса Ньюпорта, оно могло сыграть решающую роль, если бы дошло до места назначения.

В октябре, пока турки продолжали изматывать гарнизон, произошло два важных события. Первое и самое серьезное для защитников – был выведен из строя Габриеле Тадини. Он получил ранение в голову и, хотя оно было не смертельным, был вынужден провести шесть недель в госпитале. Это было как раз в тот момент, когда турки удвоили усилия по минированию, поэтому ранение Тадини было тяжелым ударом по защитникам. Второе событие оказалось намного более пагубным. Было раскрыто предательство в рядах рыцарей. Был пойман находившийся на службе у канцлера Андреа д’Амараля португалец в момент, когда отправлял записку в лагерь турок. В ней содержалась информация о катастрофическом состоянии оборонительных сооружений и было сказано, что, если турки не снимут осаду еще какое-то время, Родос падет. Под пытками этот человек признался, что это не первое его сообщение врагу. Он постоянно поддерживал связь с турками на протяжении всей осады и даже раньше. Затем он сообщил самое страшное: оказывается, он делал это не для себя, а по наущению своего хозяина Андреа д’Амараля, пилиера Кастилии и великого канцлера!

Осуждение и казнь Андреа д’Амараля вызвали бесконечные противоречивые толки среди историков, изучающих историю ордена. Д’Амараль был высокомерным и в высшей степени непопулярным человеком. Было известно, что он терпеть не мог Л’Иль-Адама, причем не только из-за их спора при Лаяццо, а потому, что сам рассчитывал стать великим магистром. Это, естественно, озлобило его, но неужели настолько, что он решился предать орден? Истину мы уже не узнаем. Д’Амараля судили и вздернули на дыбу. Он ничего не сказал в свою защиту, но и не сделал никакого признания. Некоторые рыцари выдвинули против него обвинение. Один из них слышал, как после избрания Л’Иль-Адама д’Амараль сказал: «Он будет последним великим магистром на Родосе». Само по себе это может означать лишь то, что д’Амараль был пессимистом и считал, что Родос непременно падет. Португалец сохранил надменность и гордость до самого конца, отказавшись даже от исповеди. Л’Иль-Адаму были предъявлены убедительные доказательства вины д’Амараля. Он писал своему племяннику, маршалу Франции: «Должен сказать тебе, племянник, что я воевал не только с турками, но и с одним из самых важных членов совета, который из зависти и жажды власти давно пытался сдать город туркам».

Погода стала дождливой и холодной, насыпи были скользкими от грязи. Некогда блестящий город Родос стоял в руинах и запустении. Турки в окопах и палатках были не в лучшем положении, чем защитники. Пока сохранялась надежда, что, если защитники продержатся еще немного, враг уйдет. Прибытие одного или двух снабженческих судов, доставивших несколько человек, но достаточное количество свежих продуктов и вина, взбодрило людей. В декабре турки начали предлагать рыцарям весьма выгодные условия, если они согласятся сдать город, что вызвало разногласия среди защитников: большинство жителей Родоса были измотаны долгой осадой, даже некоторые рыцари считали необходимым принять условия.

Л’Иль-Адам был непреклонен. Он был представителем старого крестоносного духа: лучше все погибнут и будут погребены под руинами, чем орден святого Иоанна пойдет на компромисс с мусульманами. Но суть в том, что орден нередко и шел на компромисс с ними, торговал и поддерживал вполне разумные отношения. В конце концов, когда родосцы заявили, что сами заключат соглашение с турками, если этого не сделают рыцари, сторонники мира победили.