История руссов. Славяне или норманны? - [2]

Было еще одно обстоятельство, заставлявшее русское общество настороженно относиться к славянской теории происхождения Руси. Существовало так называемое движение «славянофилов», течение политическое. Не все могли согласиться с ними, что руссы идут и должны идти своей собственной, едва ли не изолированной дорогой, что европеизация вредна. Словом, к славянской теории происхождения Руси была добавлена политическая теория, которая многими просвещенными людьми не могла быть принята. От нее пахло ретроградством, рабством и невежеством, хотя она и обладала некоторыми положительными чертами.

В начале XX в. русская историческая мысль пришла к следующим выводам: «Для нас было покрыто густой тьмой происхождение Русского государства, и обитатели нашей страны в древние времена — и не только до Р. X., но и в течение 8 столетий спустя — оставались нам вполне неизвестными. Таким образом, вся история России являлась могучим, ветвистым и пышным деревом — будто без корня. Чтобы дать какое-нибудь начало нашему несомненному существованию, мы придумали полусказочное предание о призвании русским народом трех братьев, будто бы шведов или норманнов, для управления нами, так как мы сами, славяне, себе не умели, дескать, устроить прочного государства. А вместе с тем на почве этой сказки выросло государство не скандинавское, а чисто русское. Ведь это все равно, как если бы мы, не видя корней прекрасного, густолиственного растения, далеко спрятанных в земной глубине, сочли бы цветущим и разрастающимся без корня. Так же невероятно думать, что русский народ окреп и вырос как бы без почвы — благодаря норманно-шведской прививке. Больно, обидно и странно упорствовать в таком мнении»[4]. Но затем настала Первая мировая война, а за ней революция. Прошло много лет, пока специалисты смогли вернуться к прерванным исследованиям. Новые советские историки, такие как Греков, Тихомиров, Насонов, Третьяков, Мавродин, Левченко, блестяще доказали, не без помощи археологии, что корни русской культуры совершенно самобытны, что нет оснований говорить о влиянии норманнов. Однако в вопросе о государственности, о династии, возглавлявшей Киевскую Русь, они признавали династию норманской, но не славянской.

В этом столетии норманская теория стала еще и краеугольным камнем обоснования превосходства Запада над русским народом, используемого русофобами всех мастей. Многие историки русского зарубежья отмечали пагубность норманизма, возникшего когда-то в угоду политическим целям и вытаскиваемого всякий раз для опять-таки политических целей. Так, например, для обоснования второсортности славянского этноса на эпизод о призвании варягов ссылались и Гитлер, и Геббельс. В то же время, несмотря на крайне неблагоприятные условия для исследовательской работы в зарубежье, в эмиграции появились книги и множество журнальных и газетных статей, в которых различные авторы (Ю. Миролюбов, А. Кур, Н. Ильина, С. Лесной, В. Рязановский) продолжали прежнюю линию в отношении Древней Руси. И здесь следует упомянуть три важных работы.

«Обзор русской культуры» В. А. Рязановского (в 2-х томах. Нью-Йорк, 1947–1948), в одном из разделов которой разбирается положение современного норманизма, критика которого подкреплена новейшими литературными открытиями. В своем письме автору русский философ И. А. Ильин писал: «Прежде всего, спасибо Вам за направление Вашей мысли, которую я вполне разделяю. Давно пора сбросить этот Шлёцеровски-байеровский гипноз, который странно заворожил русских историков»[5]. «Изгнание норманнов» Н. Н. Ильиной (Париж, 1955), которая, безусловно, замечательна своим подбором сведений против норманизма, в пользу славянской теории. «Хотя она и не содержит оригинальных данных, но является тщательным и талантливым подбором фактов, собранных более старыми антинорманистами. Общие же соображения автора местами блестящи», — писал С. Лесной[6].

И, наконец, «История руссов в неизвращенном виде» С. Лесного (Париж, 1953–1960), где изложение не носит систематического характера. Как уже было сказано, автор постепенно публиковал то, что выяснялось для него окончательно. Даже в первой половине 10-го окончательного выпуска еще не было заявлено положение, завершавшее труд и проблему. Вместе с тем внутренне работа систематична, поскольку излагает факты с постепенным их нарастанием. С одной стороны, подбираются возражения на доводы норманистов и их опровержение. С другой — собираются доказательства того, что «Рюриковичи» были западными славянами. Таким образом, норманская теория опровергается документальными данными и доказывается справедливость славянской.

В том же «Возрождении» (№ 112, апрель 1961) помещена статья некоего В. Р. «О работе С. Лесного по русской истории». Этот небольшой критический разбор очень интересен потому, что автор пишет как много лестного, так и сурового по отношению к С. Лесному. Хотелось бы его процитировать.

«Недавно вышел десятый и последний выпуск — Истории руссов в неизвращенном виде — С. Лесного. Автор ее С. Лесной (д-р С. Я. Парамонов), естественник по образованию, давно занимается вопросами истории, гл. обр. вопросами древней русской истории. Условия, в которых он работает, не легки. Живет он в Австралии, пишет по-русски, печатает свои работы в Париже (на свой счет из своих заработков) и отыскивает источники почти по всему свету. В предисловии к X выпуску своей Истории руссов автор упоминает о пятнадцатилетней работе. Едва ли эта цифра преувеличена… Главный вопрос, который интересует г. Лесного и который он не разсматривает целиком в одном-двух выпусках своей работы, а возвращается к нему почти во всех своих выпусках по разным отдельным вопросам, входящим в его состав, это — спор так наз. историков норманистов с антинорманистами по вопросу происхождения русского государства и его культуры. С. Лесной — яркий антинорманист. Он рассматривает первое русское государство, так наз. Киевскую Русь и его культуру, как создание восточных славян, а не группы выходцев с севера — норманнов. Действительно, так наз. норманская теория происхождения русского государства и его культуры была создана в XVIII в. академиками Байером и Шлёцером и поддержана многими историками и филологами первой половины XIX ст. на основании состоянии русской науки того времени. Однако со второй половины XIX ст. с развитием русской истории, филологии, этнографии, географии и нек. др. научных дисциплин эта теория все более теряет почву под ногами… Необходимо отметить, что рецензируемая работа г. Лесного содержит и недостатки. Основным из них мы считаем не мелкие ошибки; некоторые из них сам автор исправляет в последующих выпусках. Главным недостатком мы считаем тон его работы, в особенности в отношении инакомыслящих — тон резкий и местами грубый (см. напр. вып. 5, стр. 537, вып. 7 — 776). Встречаются выражения: стыдно, позорно, легкомысленно. И когда друзья автора обратили его внимание на резкость его тона, он сослался на Ломоносова (7 — 772). Жаль, что автор забывает, что мы живем не в XVIII ст., а двести лет спустя. Манера его обращения с инакомыслящими, а иногда огульно со всеми историками, несомненно может только повредить автору в том общественном мнении, к которому он апеллирует против ученых специалистов (X — 1052). Нападает автор и на метод, которым историки пользуются в своих трудах, но ничего взамен не предлагает, кроме советов, которые одинаково относятся к гуманисту и натуралисту при всяком методе научной работы. Именно, нужна точность, обьективность, логика, самодисциплина (9 — 985). Несомненно, История руссов выиграла бы. если бы г. Лесной сам не забывал свой последний совет. Между прочим, сам он в своей работе пользуется историко-сравнительным методом, которым обычно пользуются современные историки.