История русской торговли и промышленности - [154]

.

Итальянец Барберини сообщает и об устроенной у нас бумажной мельнице, которая изготовляет бумагу, хотя ее еще не могут употреблять, ибо искусство выделки бумаги не доведено до надлежащего совершенства. Действительно, в одной купчей 1576 г. говорится о продаже вотчинки Писемских и сообщается о границах ее: «А с третью сторону в межах, что бывало за Федором за Савиновым в поместье, который бумажную мельницу держал, а с четвертою сторону в межах половина реки Учи вверх от бумажные мельницы и с луги же Учи по мелницу Романа Михайловича Пивова»^{691}. Здесь точно указано местоположение бумажной мельницы; держал ее помещик.

Но в значительных размерах иммиграция иностранцев начинается с XVII ст., когда обнаруживается «западное влияние», вышедшее из чувства национального бессилия и из сознания скудости своих собственных материальных и духовных средств перед западноевропейскими, когда «теряют прежнее национальное самодовольство и начинают оглядываться по сторонам, искать указаний и уроков у чужих людей, на Западе», когда возникает принцип все делать «с примеру сторонних чужих земель». В области промышленной это выражается в выписке иноземных мастеров взамен приобретения иностранных товаров и в результате в стремлении уменьшить свою экономическую зависимость от чужих стран. В середине XVII ст. в Москве было, по-видимому, уже довольно много; в 1652 г. их выселили за город в особую новую иноземскую слободу, причем они были разбиты по трем статьям; во вторую статью вошли аптекари и мастера алмазного, золотого, серебряного, канительного и кружевного дела. Когда в 1665 г. Была произведена перепись жителей этой слободы, то в ней оказалось 20 человек придворных мастеров дел — золотого, серебряного, часового, портняжного, седельного, живописного. В 1684 г. «Иноземцы Галанцы и Амбурцы в Государственной-Посолской приказ сысканы и допрашиваны», причем их оказалось 36 человек в Москве и выяснилось, что они проживают в Москве по 10, 20 и даже 30 лет. Одни «кормятся у города столярною работою», другие «починивают бочки», многие «кормятся рукоделием своим портным мастерством шьют на иноземцев платье» или просто «кормятся работою своею»^{692}.

На первом плане стояли военные надобности и казенная прибыль. Надобно было заменить выписываемый из Голландии десятками тысяч пудов порох и железные ядра выделкой собственного оружия; получаемое из Швеции для производства оружия железо должно было добываться и обрабатываться у себя дома. О зачатках добычи и обработки металлов упоминают уже иностранцы, посетившие Россию в XVI ст. Герберштейн сообщает о добыче железа близ Серпухова, Барберини — о железной руде близ Каширы, Флетчер говорит, что русское железо ломко, но его весьма много добывается в Корельской области, Каргополе и Устюжне. В 1569 г. англичанам разрешено было устроить железный завод в нынешнем Сольвычегодском уезде^{693}. Выделывалось железо и в окрестностях Тулы из местной руды. В Туле в 1589 г. имелось всего два казенных кузнеца, а 6 лет спустя уже 30 человек. Находим и производство пороха — в 1531 г. был пожар на Успенском (враге) во дворе иностранного мастера Алевиза, выделывавшего порох, причем в один час якобы сгорело более 200 работников^{694}— цифра, вероятно, сильно преувеличенная.

Но металлургическое производство в интересах военных необходимо было поставить гораздо шире, призвать на помощь иноземные знания для усиления добычи руды, для литейного и плавильного дела, для выделки оружия. В 1632 г. голландец Андрей Виниус получил разрешение на выделку железа близ Тулы, обязавшись приготовлять для казны по удешевленным ценам пушки, ядра, ружейные стволы и всякое железо. К этим оружейным заводам была приписана целая дворцовая волость, и тем самым было положено начало впоследствии столь расширившейся категории заводских крестьян. В 1644 г. другой компании иноземцев с гамбургским купцом Марселисом во главе было предоставлено право на устройство железоделательных заводов по рекам Ваге, Костроме, Шексне и в других местах. В 1668 г. Марселис доставлял в казну 20 тыс. пудов прутового и связного железа, 5 тыс. кованых досок, 6 тыс. ядер, 20 пушек по условленным с казной ценам. У Марселиса имелось три печи и десять молотов с двойными горнами. На другом заводе, Протвинском, принадлежавшем также иностранцу Тильману Акману или Акеме, было две печи и четыре молота и выделывалось полосовое железо трех сортов и различные предметы вооружения: пушки, ядра, сабельные клинки, даже якоря для флота, наконец, и некоторые предметы домашнего обихода: ручные мукомольные мельницы, топоры, лопаты, гвозди. И в самой Москве еще при царе Михаиле был на Поганом пруде при реке Неглинной завод, на котором опять-таки иноземные мастера отливали пушки и колокола. Здесь и русские учились литейному делу. Вообще всем иностранцам вменялось в непременную обязанность русских людей обучать всякому заводскому делу и никакого мастерства от них не скрывать^{695}.

Своего рода школу для приготовления под немецким руководством более опытных и искусных мастеров в области рудного дела и обработки металлов старался создать и боярин Борис Морозов под Москвою в виде Павловского завода, или рудни. С этой целью был вызван из-за границы мастер рудного дела, который здесь и устроил мельницу — водою железо ковать. «А из-за рубежа ко мне мастер рудного дела приехал, кой на мельнице водою железо кует, и ныне у меня в Павловском на мельнице рудню заводит». Впоследствии этот завод перешел к казне. Но Морозов имел в виду воспользоваться мастерами с этого завода для устройства железнорудного дела в других своих владениях, в особенности в своих нижегородских вотчинах. Приказчику своему села Мурашкина, доставившему ему подробные сведения о возможности добывания руды в этих местах, Морозов в 1651 г. пишет: «Посылал ты села Старого Покровского крестьянина Ваську Кузнеца смотреть за рекою Волгою, на реке Мозе, как делают железо Макарьевского монастыря крестьяне; а мастер у них села Лыскова (принадлежавшего Морозову) крестьянин Федька Бобер. А руда железная от монастыря верст в семь, а емлют руду в болоте; а руды много в болоте, лежит де в оборник на верху местами, а не с одново (т.е. не сплошь); а выходит де у них из горы на сутки по семи криц и по восьми; а крица у них ставится по 4 деньги; а из крицы выходит по 4 прута железа, а прут такой купить по торговому по 8 денег; а железо де хвалят. А того не пишешь, поскольку у них работных людей на сутки у рудного дела работает. По 8 криц, а из крицы по 4 прута, — ино будет у рудного дела прибыль не малая. Ваське Кузнецу сказывал мой крестьянин Федор Бобер: Нижегородского Благовещенского монастыря вотчины село, словет Рознежье, и деревня Рознежье; тут де сказывают большую железную руду; а мастеров у них нет; а руди лежит востоячь человека, емлют и кладут в анбар; а железо делать у них некому, обыскали де недавно. А ту благовещенскую руду лучше макарьевской хвалят, а мастеришки у них делают железо худые; у доброго мастерства и промысл будет и мне 6 велеть то место у архимандрита изоброчить, чтоб макарьевские крестьяне на то место не перешли. И тебе 6 взять у властей то место на оброк лет на 10 или и больши и укрепиться с ними записьми и завесть рудное дело, взяв кузнецов добрых изо всех моих вотчин и велеть на меня руда варить и железо ковать»