История русской торговли и промышленности - [136]

.

Напротив, в Новгороде уже в XV, а еще более в XVI ст. было весьма развито производство серебряных изделий, вероятно, под влиянием знакомства с немецкими образцами — наряду с необработанными благородными металлами туда шли с Запада и изделия из них. «Значительная доля драгоценной утвари, которая составляла богатство московских великих князей — Василия Темного, Ивана III, была, несомненно, новгородского происхождения. По всей вероятности, возникла она из тех даров, поминков, которые в древности было в обычае давать как при встрече у себя великих князей, так и при посещении их дома знатными новгородцами, владыками и посадниками… имена, вырезанные на драгоценных ковшах, мисах и блюдах, указывают очень часто на новгородских владык Евфимия II, Феофила и Геннадия или же на новгородских посадников, на Василия Александровича, Луку Федоровича или Ивана Афанасьева… Между ковшами, имевшими значительное количество представителей в великокняжеской казне, самое видное место занимал ковш, принадлежавший, по надписи, некогда новгородскому владыке Евфимию». Новгородских серебряников призывали в Москву еще в середине XVI ст.: «А велено вам, по нашей грамоте, прислати к нам на Москву новгородцев серебряных мастеров, Ортемка да Родивонка Петровых детей с братьею и с детми, которые их братья и дети горазди серебром образи обкладывати». В другой грамоте читаем: «Есть в Новгороде Васюком зовут Никифоров, умеет резати резь великую: и в 6 того Васюка прислали к нам на Москву», речь идет, очевидно, о резьбе на серебре^{659}.

Влияние присутствия немцев в Новгороде и соседства с немцами сказалось и на развитии к концу независимого существования Новгорода и другого промысла — строительного, в виде возведения каменных зданий. Из ганзейских источников своей родины «плотников, кирпичников и каменщиков, которые осматривали состояние построек Немецкого двора, покрывали крышу церкви, исправляли ее фундамент», а новгородский владыка присоединял к своим мастерам и вызванных из-за границы: «Постави преподобный нареченыи владыка Еуфимеи полату в дворе у себе, а дверей у ней 30, а мастеры делали немецкии, из замориа, с новгородскыми мастеры».

В особенности известны были псковские мастера-строители, которые занимались, по-видимому, этим промыслом в качестве отхожего. В Москве и окрестностях они построили ряд церквей — Златоуста, Сретения, Ризположения, Благовещения, Троицкую церковь в Сергневе монастыре. Даже постройку самого Успенского собора, впоследствии сооруженного итальянцем Аристотелем, предполагалось им поручить. «А иных (мастеров) повеле привести к себе из своея отчины, изо Пскова, понеже бо и ти от немец пришли, навыкше тамо делу каменосечной хитрости».

Еще более расширилась деятельность псковичей в XVI ст., когда они, кроме церквей, строят и города (крепости), ими, например, построена была Казань, а в 1528 г. в Новгород прибыл «некий хитрец Невежа Псковитин» и предложил построить на Волхове мельницу, но разлив Ильменя уничтожил его труды, и новгородцы смеялись: «Волхов наша с молоду не молола, ачи на старость учнет молоть?»^{660}.

Но на составе ремесленников, указанных в писцовых книгах, эти отхожие промыслы, по-видимому, не отразились; в Пскове показано всего восемь каменщиков и два серебряника; там же находим двух плотников, пять свечников и всего одного горшечника. В других городах, кроме горшечников или гончаров, встречаются еще кувшинники, иногда кадники, ведерники, хотя последние две профессии относятся к обработке дерева, сюда же входят и бочарники, колесники, токаря. Иногда имеются смольники, изготовляющие поташ, гробовщики, жерновники (выделывающие жернова для мельниц), веретенники, производящие веретена для пряденья. Но и мастеров всех этих специальностей весьма немного, они встречаются единицами и далеко не во всех из рассмотренных нами городов. Очевидно, эти предметы — домашняя утварь из дерева, мебель, посуда разного рода, принадлежности освещения — свечами пользовались мало, кроме монастырей, которые их сами выделывали, — изготовлялись в собственном хозяйстве.

Многие производства вовсе отсутствовали. Так, например, выделка стекла, мыла, как и производство бумажных и шелковых материй, в XVI ст., как еще и впоследствии, совершенно не были известны на Руси, и соответствующие изделия привозились из-за границы. Последнюю группу, приводимую Н. Д. Чечулиным, мы вовсе опускаем, ибо это, как мы видели, вовсе не ремесленники — сюда входят извозчики, конюхи, садовники, гусляры, переписчики книг, врачеватели (кровопуски и кропусницы, зубоволоки, повивальные бабки).

В общем, однако, обрабатывающая промышленность в городах сделала несомненные успехи. К сожалению, мы совершенно не в состоянии установить, в какой форме она производилась, какую роль играл потребитель, с одной стороны, производитель, с другой, насколько она была оседла, каковы были отношения мастера к торговцу и мастера к своим помощникам.

Обычно все эти ремесленники имели свои лавки в городе, причем в Устюжне, например, многие владели землей. В половине случаев здесь принадлежит, однако, ремесленнику всего половина лавки, но есть владельцы двух и трех лавок, один имеет даже пять лавок. В последних случаях, очевидно, уже торговая деятельность выступает на первый план, быть может, эти лица и не являлись вообще ремесленниками, а занимались лишь перепродажей произведенных другими изделий. Характерны для рассматриваемой эпохи и такие случаи (в той же Устюжне), когда не только гвоздарь назван в то же время кузнецом или плотник и судовщиком, ибо соединение этих смежных промыслов являлось, вероятно, обычным, но плотник является в то же время сапожником и молотником, т.е. обрабатывает дерево, кожу и металл одновременно, а кузнец в то же время рыболов. А как часто, надо думать, такое соединение совершенно различных промыслов, указывающее на первобытное состояние ремесла, имело место без того, чтобы сделано было соответствующее указание.